Вот так я вышел из парадных ворот поместья с рюкзаком за спиной, в который я сложил приготовленную мне еду и шерстяной свитер на случай (не дай Бог!) плохой погоды. Я вышел из дома чуть позже десяти, и пока я шёл по территории поместья, меня не покидало ощущение, что кто-то идёт за мной. Я даже несколько раз оглянулся, но дорога за мной была пуста; я был совершенно один. Должно быть, у меня разыгралось воображение, подумал я. Тем не менее я никак не мог прогнать неприятное ощущение того, что меня кто-то преследует. Как вы понимаете, это более чем неприятное чувство, и мне уже за каждым углом мерещились разбойники, грабители и другие малоприятные личности, хотя такие преступления, как обычное ограбление, были столь редким явлением у нас, что каждому из них посвящалась целая статья в «Хэррогейт Хроникл».
И всё же я мог поклясться, что слышал за собой чьи-то лёгкие шаги. Но скоро тропинка вынырнула из зарослей и я сразу устыдился своих страхов (хотя не могу сказать, что я совсем уж успокоился).
В конце концов, по Квинз Хайвей могли ходить все, кому угодно, и вполне возможно, что надо мной просто подшутил сын одного из работников, которых отец нанимал обрабатывать наши поля.
Как бы то ни было, но солнце светило всё ярче. Вскоре после того, как я вышел на аллею, которая вела к Хэррогейт Роуд, я присел передохнуть на заросшем мхом пригорке. Он находился на краю луга, принадлежащего нашему соседу, доктору Чарльзу Вигмору, чья шестнадцатилетняя дочь Диана поразила меня своей красотой до такой степени, что всякий раз, когда мы оказывались с ней в одной компании (что случалось не часто), я терял дар речи и тщетно пытался вспомнить, как себя следует вести! Как только я скинул рюкзак с плеч и блаженно растянулся на склоне холма, перед моим взором сразу же возник образ прелестной Дианы. Я несколько минут отдохнул, а потом снова вскочил на ноги — и сразу же услышал приближающиеся шаги ещё одного путешественника.
Я обернулся и увидел буквально в нескольких метрах от меня не кого иного, как прелестную Диану Вигмор собственной персоной. По случаю жаркой погоды она была одета в белую блузку из тонкой ткани и такого же цвета платье, которое не доходило ей даже до середины икры. Она выглядела настоящим воплощением женского совершенства, милая девушка с нежным румянцем на щеках и весёлой усмешкой в ярко-голубых глазах. Её светлые, пепельного оттенка волосы были кокетливо приподняты над изящной шейкой. Я был юн и абсолютно неискушён во всём, что касалось отношений с представительницами прекрасного пола, но её маленький носик, пухленькие губки и волнующие холмики молодой крепкой груди заставили моё сердце забиться быстрее.
— Доброе утро, мисс Вигмор, — сказал я робко, мысленно поздравив себя с тем, что впервые сумел заговорить с этой божественной девушкой, не заикаясь при этом и не покрываясь от волнения красными пятнами. — Вы бежали? Вы хотели догнать меня? Мне всё время казалось, что за мной кто-то идёт, но всякий раз, когда я оборачивался, чтобы узнать, что это за невидимка преследует меня, я так ни разу не увидел вас.
Теперь уже покраснела Диана:
— О, Руперт, извините меня — конечно, мне следовало бы окликнуть вас. Но мне показалось, что вы о чём-то задумались и что было бы невежливо беспокоить вас.
— Да в общем-то я не думал ни о чём таком уж важном. Я просто размышлял, как лучше начинать собирать птичьи яйца для моей коллекции. Я даже не занялся этим. А вот теперь думаю, что в это время года вряд ли можно найти в гнёздах хоть одно.
Она улыбнулась, и на её щёчке сразу появилась очаровательная ямочка.
— Я мало что знаю о повадках птиц, — ответила она. — Это вам в школе дали такое задание, или это ваше хобби?
— Да, в общем, не такое уж это и важное дело — я просто подумал, что это хороший предлог для того, чтобы удрать из дома в такой чудесный день. Конечно, можно было бы пойти на рыбалку с отцом, но, честно говоря, мне это занятие кажется скучным, хотя многие получают от него удовольствие.
— Вы просто счастливец, Руперт, — Диана вздохнула, — а мне в школе дали задание, которое я должно непременно выполнить до конца каникул. Поскольку на следующей неделе мы отправляемся в Большое путешествие,[2]а мне ещё надо закончить свой портфолио, чтобы получить соответствующую оценку по искусству. Это просто необходимо, если я хочу продолжить углублённое изучение предмета в следующей четверти.
— Я и не знал, что вы — художник, мисс Вигмор.
— Просто Диана, Руперт. Так меня называют все друзья — а вы ведь мой друг, не так ли?
— Я просто мечтаю об этом, — храбро заявил я. — И моё единственное желание — как-то помочь вам в вашей работе. Но я и прямую-то линию с трудом могу провести. И вообще ничего не смыслю в рисовании.
— Вы как раз можете мне помочь, Руперт, только я не смею просить вас об этом! — воскликнула она.
— Ну если мы друзья, то вы можете просить меня о чём угодно! Всё, что я могу обещать, это то, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть полезным вам. Если я не смогу помочь вам, я так прямо и скажу, и никто ничего от этого не потеряет.
— Вы очень милы. Ну хорошо, я воспользуюсь вашим предложением, но обещайте, что ничему не удивитесь и что в любом случае наш разговор останется только между нами, — потребовала она.
— Даю слово, — ответил я, несколько удивлённый тем, с какой серьёзностью она всё это сказала. — Должно быть, это действительно очень важно для вас. Итак, чем же я могу помочь вам?
Диана перевела дух.
— Руперт, должно быть, вы знаете, что я — слушательница Академии Нетсгроув, очень прогрессивного учебного заведения, где полагают, что и в политике, и в культуре женщины должны иметь равные права с мужчинами. Что касается искусства, то наша преподавательница миссис Биклер твёрдо уверена, что художники очень часто являются жертвами несправедливости из-за всякого рода финансовых проблем. Дело в том, что меценаты или авторитеты в мире искусства не понимают или просто не могут по достоинству оценить их лучшие работы. А женщинам ещё приходится бороться с устоявшимся предубеждением — ну, якобы женщина не может быть художником, — поэтому-то очень мало кому из нас удалось добиться серьёзных успехов на этом поприще.
Я терпеливо слушал её. Даже в столь юном возрасте я понимал, что абсолютно бессмысленно прерывать человека, оседлавшего своего любимого конька — и в любом случае, мне просто нравилось смотреть на эту хорошенькую девушку, всерьёз увлечённую предметом, о котором она говорила.
— Женщинам до сих пор закрыт доступ в клубы и тем более — боже упаси! — в студии художников. Даже на стадии ученичества я не могу найти объект для изучения человеческого тела. Вот тут-то мне и нужна ваша помощь, Руперт, — выпалила она. — Не стану ходить вокруг да около — я хочу, чтобы вы попозировали мне, пока я сделаю несколько набросков.
