– Недавно видел статью о тебе в «Геральд», – как ни в чем не бывало заговорил Лекс. Он подвинул стул и сел, этак типично по-мужски – широко расставив ноги, словно говоря: «у меня такие здоровые яйца, что по-другому сидеть я просто не могу». – Милая фотка. Это ты делала декорации к Шекспиру на Кингз-Кросс?
Все мы, подающие надежды молодые дарования, ревниво следим за успехами друг друга. И каким бы разным идолам мы ни поклонялись: Ришару Серра, Луизе Буржуа, Марселю Дюшену или Поле Рего, – мы все равно соперники, хотя бы в борьбе за признание критиков. У Лекса хватало честности этого не скрывать, я оценила его жест, но особой нежности к нему не почувствовала. Наверняка, дает понять, что дьявольски уверен в себе. Я сама собиралась предпринять такой же маневр.
– Да, моя карьера стандартностью не отличалась, – сказала я любезно. – Не то, что у тебя. Окончил Кэмбервелл, выставлялся в «Черном ящике», а теперь вот перебрался в галерею Саатчи.
«Черный ящик» – лондонская галерея, которой вожделеют все молодые художники, вообразившие себя главными бунтарями своего поколения. А вот упоминание Саатчи – настоящая подлость с моей стороны. На самом деле, насколько я знала, эта выставка еще не утверждена окончательно, и он наверняка боится сглазить. Но уж такая у меня натура – привыкла злобствовать, если человек мне симпатичен. Люблю наблюдать, как он держит удар. А Лекс был достойным противником и не преминул вскоре дать отпор.
– Саатчи интересовался тобой? – удивленно спросила Мел. – Это же потрясающе! – В ее голосе слышался скорее восторг, чем зависть. Обаяние Лекса сделало свое дело, и Мел уже забыла, что он прежде всего – конкурент.
Лекс вскинул руки:
– Тсс! Только не вслух, это плохая примета. Еще ничего не решено.
Я постаралась сдержать ядовитую ухмылку. По моим источникам, несколько ночей назад Лекс прилюдно бахвалился в клубе «Граучо». Но рафинированные художники вроде Мел и Роба в этот притон не заглядывают, так что об этом знала только я.
– Сменим тему! – поспешно продолжил Лекс, увидев, что Мел снова открыла рот. – Как я понимаю, очередная выпивка за мой счет? Кто что пьет?
– Саатчи! – мечтательно вздохнула Мел, когда Лекс отошел к стойке. Это слово буквально звенело деньгами и славой.
– Не знаю, стоит ли этому радоваться, – буркнул Роб, явно почитавший себя гласом разума в пустыне безумия. – Саатчи скупает все твои работы, а потом они годами пылятся в запасниках. А если ты ему надоешь, он запросто сделает так, что твои работы в одночасье не станут стоить и ломаного гроша.
– Да-да, знаю, – едко сказала Мел. – Но я на все согласна за такие-то деньги… да и зал там превосходный.
– Ага, если только тебя там выставят. В запасники можно загреметь навеки.
– Если бы он предложил мне продать работы, я не стала бы отказываться, Роб. А ты? – В голосе Мел слышалась откровенная издевка.
– Честно говоря, не знаю. – Физиономия Роба под рыжей шевелюрой и без того напоминала кусок сырой телятины, так что разглядеть, покраснел он или нет, мне не удалось. Он смущенно затеребил массивные очки в черной оправе. – Ну… возможно.
Мел недоверчиво хмыкнула. Я помалкивала. Мне почему-то показалось, что Роб говорит совершенно искренне.
Вернулся Лекс, торжествующе потрясая четырьмя стаканами. Подобной ловкостью обычно похваляются жалкие любители или сопливые юнцы. Он ухнул свою ношу на стол, и пена из его кружки шлепнулась в «гиннесс» Роба. Тот демонстративно смахнул ее, но Лекс и внимания не обратил на эту выразительную пантомиму.
– Ну, как дела? – вопросил он.
Его появление словно подстегнуло всю компанию. Лекса окружало такое мощное энергетическое поле, что не отозваться на него было просто невозможно. Я пристально наблюдала, как он садится – все та же поза ковбоя, оседлавшего скакуна. Непринужденно размахивая руками, Лес достал сигареты, стрельнул спички у Мел – ну и самонадеянный малый! Прикуривая, он посмотрел на меня из-под густых ресниц, и этот насмешливый взгляд бесстыдно призывал к флирту. Лекс Томпсон тот еще кобель.
– Кто-нибудь кроме меня знаком с этой Кэрол Бергман?
– Ой, а ты ее знаешь? – всполошилась Мел.
Когда она обращалась к Лексу, голос ее смягчался. На его обаяние каждый из нас отзывался по-своему. Когда мне кто-то нравится, я становлюсь саркастичнее обычного, и сегодняшний вечер – не исключение.
– Угу. Познакомился в Нью-Йорке в прошлом году, – ответил Лекс. – Классный городишко! Отправился на пару дней, а завис на две недели. Скорей бы снова туда. Приедем, сразу завалимся в несколько клубов, поколбасимся от души.
И он подмигнул нам с Мел. Такие люди, как Лекс, инстинктивно клеют каждую проходящую красотку, так что эти ужимки не означают ровным счетом ничего – так, знак дружеского расположения. Но Мел покраснела и уставилась себе в стакан.
– Я вот о чем думаю, – подал голос Роб. – Ведь они нас приглашают всего на пару дней, так? Фактически, только на открытие выставки. Вот я и думаю, нельзя ли обменять билеты и задержаться в Нью-Йорке подольше.
– Прежде надо решить с жильем, – ответил Лекс со знанием дела. – Кэрол поселит нас в «Грамерси-Парк», но она не станет оплачивать отель сверх срока.
– Это что – так гостиница называется? – спросила Мел, сверля взглядом содержимое своего стакана.
– Угу. Классное место. Шизовое.
– И где находится эта самая гостиница? – с невинным видом поинтересовалась я, уловив неуверенные нотки в голосе Лекса. Похоже, он из тех типов, что не выносят, когда кто-то знает больше них. Особенно, если речь идет о чем-то «классном и шизовом».
– Э-э… в парке Грамерси! – ответил Лекс недовольно, словно осуждал за непроходимое невежество.
– И далеко от галереи?
– Ну… э-э, более-менее в центре. Говорю же, классное место. Кэрол всегда селит там своих художников. Мел, можно прикурить?
Ладно, выяснение точного адреса отеля «Грамерси-Парк» придется отложить до прибытия в Нью-Йорк.
– Я-то все равно буду жить не там. Сняла квартиру.
Все разом уставились на меня.
– Но как тебе удалось? – с завистью спросил Роб. – Значит, зависнешь в Нью-Йорке, да?
– Мне все равно нужно ехать заранее, примерно за неделю до выставки, – объяснила я. – Установить мобили. Вот я и решила выяснить, нельзя ли на те деньги, что Кэрол собирается выложить за гостиницу, подыскать какую-нибудь квартирку. Оказалось, что подруга моей подруги живет в Верхнем Ист-Сайде… – О, с какой небрежностью произнесла я это название, словно каждый божий день мотаюсь в Нью-Йорк. На самом же деле я понятия не имела, аналогом чего является этот самый Верхний Ист-Сайд: фешенебельного лондонского Мейфэр, уныло респектабельного Кокфостерс или каталажки Брикстон. – …и как раз в октябре подруга подруги куда-то сваливает. В общем, она пустила меня к себе за половину платы при условии, что буду поливать цветы и пересылать почту.
