Зато теперь она могла не волноваться, что ее шорты и майка — неподходящий наряд для собеседования.
— И-извините, — выдавила она наконец. Эйми всегда чувствовала себя скованно в присутствии привлекательных мужчин. Хотя «привлекательный» — слабо сказано. Он словно бы сошел со страниц рекламной туристической брошюры, где обыкновенно изображаются роскошные люди, наслаждающиеся роскошным отдыхом. — Я не говорю по-французски. В агентстве мне сказали, что это не страшно.
— Ах да! Извините. — Он рассмеялся и махнул рукой, словно отгоняя все прежде произнесенные им слова. — Я говорю, что вы добрались сюда очень быстро. Мне только что звонили из агентства. Когда вы постучали, мне даже показалось, что я ослышался.
— А-а, — протянула она, глядя в его восхитительные глаза шоколадного цвета. Длинные ресницы — удивительно темные для мужчины с рыжеватыми волосами — придавали его взгляду мечтательное выражение. — Может, мне не стоило приходить?
— Нет, что вы! — На его лице отразился испуг. — Пожалуйста, заходите.
Она бочком протиснулась мимо него, держа перед собой пляжную сумку. Ей не давала покоя мысль о своей полноте.
Очутившись внутри, Эйми огляделась: она стояла посреди квадратной лестничной площадки. За исключением двери, через которую она вошла, других дверей вокруг не было. Каменная лестница вела наверх и терялась в отверстии, прорубленном в деревянном потолке. Прямо над головой у Эйми свисал с цепи ржавый круглый канделябр. Вокруг покрытых пылью свечей прилежно ткал свои сети паук. Послышался зловещий скрип петель, а затем стук захлопнувшейся двери. Мужчина затворил дверь, и стало совсем темно — только из отверстия в потолке пробивался свет. Эйми прищурилась. Глаза ее понемногу начинали привыкать к темноте. Тело окутала влажная прохлада дома.
— Вы не сразу нашли главный вход? — спросил мужчина.
— Что? — Она обернулась и увидела, как он запирает дверь на засов. — Ах да. Я думала… — Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки: очевидно, нужно было свернуть на ту тропинку, что ближе к материку. Ну почему она всегда выбирает не то направление? — Я не сразу поняла, какую дорогу выбрать. Вы Ланс Бофорт?
— Да. — Он обернулся к ней. — А вы Эйми?
— Да, Эйми. Эйми Бейкер из штата Техас. — Как будто по акценту нельзя было догадаться!
— Как же я рад вас видеть! — Он протянул ей руку. Они обменялись коротким, деловым рукопожатием. У Эйми непонятно отчего учащенно забилось сердце. — Разрешите проводить вас наверх.
Она последовала за ним по лестнице, попутно рассматривая железные бра с факелами. Судя по закоптелым стенам, факелы совсем недавно зажигали.
— Разве у вас нет электричества?
— На этом этаже — нет. Иногда только. Совсем редко. — Он бросил на нее взгляд через плечо. — Человек, который затеял этот проект, хочет, чтобы атмосфера в замке была — как это называется? — аутентичной. Мы стараемся как можем.
Лестница закончилась, и Эйми удивленно захлопала глазами: они оказались в светлом просторном зале с высокими потолками. Вдоль стен стояли строительные леса, ведра с гипсом, а на полу валялись тряпки и всевозможный хлам.
Взгляд Эйми упал на двустворчатую дверь с косоугольными цветными стеклами, и она решила, что это вход в главный зал. В дверном проеме можно было различить ковровую дорожку. Двери, ведущие на балкон, были завешены жалюзи и открыты. В комнату проникал легкий бриз. Через пальмовые листья виднелось море.
— Как видите, здесь сейчас страшный беспорядок. Так будет, пока я не найду новых слуг.
— А что случилось со старыми? — спросила Эйми, пробираясь сквозь разбросанные тряпки.
— Хороший вопрос.
Миновав арку, они очутились в длинном пустом зале. Здесь когда-то тоже велись и не были закончены ремонтные работы. Зал представлял собой гигантский полуовал: во внутренней стене было очень много дверей, а внешняя была сплошь каменная. Через жалюзи пробивались лучи солнца и ложились на пыльный деревянный пол светлыми полосками.
— Мы нанимали много работников, но все сбегали без предупреждения. И с домработницами та же история. Нам' очень хочется найти кого-нибудь, кто задержится здесь надолго.
— А-а. — Эйми виновато прикусила губу.
Они прошли еще один длинный зал, три стены которого были увешаны книжными полками.
— Вы постоянно говорите «мы», «мы»… Вы обустраиваете замок вместе со своей супругой? — с надеждой спросила Эйми. Хоть бы он сказал «да»! Ей стало бы легче, если бы оказалось, что у этого обольстительного мужчины есть жена.
В ответ Ланс лишь усмехнулся и направился в комнату поменьше размером. Эйми последовала за ним и очутилась в помещении, временно оборудованном под кабинет. Окна здесь были распахнуты, и взгляду открывался восхитительный вид на морской залив. «Должно быть, мы в башне», — подумала Эйми. Посередине комнаты стоял длинный складной стол. Он был весь завален набросками чертежей, образцами плитки, засохшей краской и книгами из серии «Сделай сам».
Ланс обошел стол и уселся на вращающийся стул спиной к окну.
— Пожалуйста, садитесь.
— Спасибо. — Она примостилась на стуле с прямой спинкой лицом к Лансу. Дрожа, как кленовый лист, Эйми протянула ему свое резюме. Он принялся его читать, а Эйми, чтобы отвлечься от одолевавших ее страхов, стала разглядывать комнату.
Мебели здесь было мало. Только стол, стулья да обшарпанный старый буфет, стоявший рядом с закрытой дверью. В отличие от дверей, выходивших на балкон, эта была сделана из крепких досок и висела на черных петлях. Над буфетом блестела странная квадратная дощечка, кем-то прикрепленная к стене. Сами стены навеяли Эйми воспоминания о средневековом замке. Наверно, в таком замке будут чудесно сочиняться всякие истории…
Затем Эйми обратила внимание на стол, где лежали чертежи. Интересно, как обитатели замка намерены превратить его в резиденцию, пригодную для жизни? Посреди разбросанных чертежей и книг она заметила журнал «Глоуб». Вот уж что казалось здесь совсем не к месту!
На обложке красовался снимок темноволосого мужчины в темных очках. Он откинул голову назад, словно хотел отодвинуться от объектива. Заголовок гласил:
ПРОПАВШИЙ МИДАС КИНОБИЗНЕСА БЫЛ ЗАМЕЧЕН В ПАРИЖЕ.
Эйми решила, что журналист имеет в виду Байрона Паркса. Она не понимала, почему его прозвали голливудским царем Мидасом. Он не был ни продюсером, ни режиссером. Насколько Эйми было известно, круг его занятий был довольно ограничен: он посещал вечеринки, ходил на премьеры и назначал свидания кинозвездам. Может, он получил это прозвище по причине своего богатства? Когда его изображали на обложках с какой-нибудь красавицей, заголовки обычно гласили, что такая-то актриса была замечена с миллиардером Байроном Парксом. На своем веку Эйми пролистала немало таблоидов и знала, что он сын легендарного кинопродюсера Хамилтона Паркса и французской модели Фантины Фоллет. В статьях утверждалось, что он унаследовал лучшее, что только можно было унаследовать от обоих родителей: огромный трастовый фонд отца и фотогеничную внешность матери.
