– Ты ведь вырос на молочной ферме, верно?
– Да, в пятидесяти милях от Мэдисона, – гордо заявил молодой вратарь.
– На твоем месте я бы не стал так громко распространяться насчет вымени. Женщины обычно приходят в ярость, когда их сравнивают с коровами.
– Ладно. – Хью рассмеялся и покачал головой. – А что, по-твоему, она нашла в старике, который годится ей в дедушки? Она же не уродина, не толстуха. В самом деле она вполне привлекательна.
Хью, которому исполнилось двадцать четыре, был не только моложе Джона, но и наивнее. Он стремительно двигался к тому, чтобы стать лучшим голкипером НХЛ, однако у него имелась дурная привычка ловить шайбу головой. Судя по его последнему вопросу, Хью явно требовалась более прочная защитная маска.
– Посмотри вокруг, – ответил ему Джон. – По последним слухам, Вирджил стоит не менее шестисот миллионов.
– Верно, но не все можно купить за деньги, – буркнул Хью и стал спускаться по ступенькам. – Ты идешь? – остановившись и оглянувшись через плечо, спросил он.
– Нет, – ответил Джон.
Он отправил в рот остававшийся в стакане кубик льда, а сам стакан сунул в горшок с папоротником, продемонстрировав к хрусталю такое же пренебрежение, что и к виски. С него достаточно. Он сыграл свою роль и оставаться дольше не намерен.
– У меня страшное похмелье, – сказал он, спускаясь вслед за Хью.
– И куда ты двинешь?
– Домой в Копалис.
– Мистеру Даффи это очень не понравится.
– Печально, – с полнейшим равнодушием бросил Джон и в обход трехэтажного каменного особняка направился к своему «корветту» 1966 года, припаркованному на подъездной аллее.
Он купил этот автомобиль с открывающимся верхом себе в подарок год назад, когда подписал многомиллионный контракт с перекупившей его сиэтлской хоккейной командой. Джон любил этот классический «корветт». Он представлял, как однажды выедет на скоростную автостраду и откинет его верх.
Джон сдирал с себя темно-синий блейзер, когда что-то розовое, появившееся на лестнице в доме, привлекло его внимание. Бросив пиджак в сверкающую на солнце машину, он пригляделся к девушке, одетой в открытое розовое платье. Она выбралась из дома через массивную двойную дверь, задев бежевым дорожным чемоданчиком за дверной косяк. Ветер тут же растрепал ее темные, туго завитые локоны, прикрывавшие обнаженные плечи. Казалось, что ее тело от подмышек до середины бедер втиснуто в атласный панцирь. Огромный белый бант, пришитый к верху корсажа, мало способствовал тому, чтобы скрыть пышную, но сдавленную платьем грудь. На ее длинных загорелых ногах были изящные туфельки на высоких каблуках без задников.
– Эй, мистер, подождите минутку! – слегка задыхаясь, окликнула она Джона. В ее голосе явственно звучал южный акцент.
Стуча каблучками, девушка побежала вниз по лестнице. Тугое платье мешало двигаться, поэтому ей приходилось помогать себе всем телом, и при этом ее грудь, выступавшая над корсажем, двигалась в такт бегу.
Джон подумал, что незнакомка может здорово грохнуться, и хотел было остановить ее, однако, поразмыслив, привалился боком к кузову, сложил руки на груди и замер в такой позе.
– Опасно так бегать, – сказал он, когда незнакомка остановилась возле его машины.
– Ты один из хоккеистов Вирджила? – спросила девушка, устремив на Джона взгляд зеленых глаз.
Она сбросила туфли и наклонилась, чтобы поднять их. Темные блестящие локоны соскользнули с загорелых плеч на грудь, задев белый бант.
– Джон Ковальский, – представился Джон.
Эта незнакомка с пухлыми соблазнительными губами, соболиными бровями и причудливыми глазами, внешние уголки которых были слегка опущены вниз, напоминала ему обожаемую его бабушкой секс-богиню Риту Хейворт.
– Мне нужно поскорее уехать отсюда. Поможешь мне?
– Конечно. Тебе куда?
– Куда угодно, только прочь отсюда, – ответила незнакомка и бросила чемоданчик и туфли на пол за сиденье.
На губах Джона играла довольная улыбка, когда он садился за руль «корветта». Он собирался путешествовать в одиночестве, но неожиданное появление у него в машине неизвестной мисс не показалось ему такой уж катастрофой. Когда девушка устроилась на пассажирском сиденье, Джон вырулил на аллею, продолжая гадать, кто она и почему так спешит.
– Боже! – вдруг простонала незнакомка и оглянулась на быстро удаляющийся дом Вирджила. – Я забыла о Сисси! Она пошла за букетом из лилий и розовых роз, а я в это время сбежала!
– Кто такая Сисси?
– Моя подруга.
– Ты должна была участвовать в церемонии? – спросил Джон.
Девушка кивнула, и он пришел к заключению, что она подружка невесты или кто-то из свиты.
Пока они ехали мимо елей, росших плотной стеной, зеленых лужаек и зарослей розовых рододендронов, Джон внимательно изучал незнакомку, поглядывая на нее краем глаза. Здоровый загар покрывал ее гладкую кожу. Девушка оказалась красивее, чем ему показалось сначала, и моложе.
– Господи, на этот раз я окончательно все испортила, – сокрушенно проговорила она, растягивая гласные.
– Могу отвезти тебя назад, – предложил Джон, раздумывая, что могло заставить незнакомку забыть о своей подруге.
Она покачала головой, и жемчужины на сережках закачались в такт.
– Не надо. Поздно. Все это уже было. То есть я и раньше так делала… но на этот раз… на этот раз я потерпела полное поражение.
Джон сосредоточился на дороге. Он спокойно относился к женским слезам, но истерики ненавидел лютой ненавистью, а сейчас у него возникло неприятное ощущение, что у незнакомки вот-вот начнется истерический припадок.
– А… как тебя зовут? – спросил он, надеясь избежать сцены. Она глубоко вдохнула, медленно выдохнула и прижала одну руку к животу.
– Джорджиной, но все зовут меня Джорджи.
– Скажи, Джорджи, а как твоя фамилия?
Девушка прижала ладонь ко лбу. Ее наращенные ногти были покрашены светло-бежевым лаком с белой полоской на конце.
– Ховард.
– А где ты живешь, Джорджи Ховард?
– В Маккинни.
– Это к югу от Такомы?
– Чтоб мне провалиться, – с тоской проговорила она, и ее дыхание участилось. – Не верится. Просто не верится.
– Тебя что, тошнит?
– Вряд ли. – Она покачала головой и втянула в себя воздух. – Но мне трудно дышать.
– Ты специально так глубоко дышишь?
– Да… нет… не знаю. – Девушка посмотрела на Джона, и он увидел, что ее глаза полны слез. Неожиданно она вцепилась руками в розовый атлас платья. Ее пальцы то сжимались, то разжимались, и подол постепенно сдвигался вверх, обнажая гладкие бедра. – Не верится. Просто не верится, – выговорила она между двумя судорожными вдохами.
