— Вы уронили свою тетрадку.
— …А?
Я благодарю своего дурака-соседа кивком головы и поднимаю упавший блокнот. «Огромный белый конус» не мог быть где-то далеко. Ну что ж, тем хуже, я подумаю об этом, когда останусь один. У меня еще сорок восемь страниц, исписанных убористым почерком. Иногда с бесконечными повторами. Я даже не знаю, читать ли мне все подряд или раскрывать страницы наугад. Я закуриваю — знаю, что это давно запрещено в самолетах, но ничего не могу с собой поделать.
…Я рыдал, и все это видели, черт возьми, я не хочу, чтобы меня называли Ролан, меня зовут Лоран, не Ро-лан, Ло-ран, Лорензаччо. Чтоб они все сгорели! Не важно, что он высокий и худой, худой, ну и хрен с ним, но высокий, и я наложил в штаны, ведь ему закон не писан… Ты всю жизнь обожал всех с говном смешивать, было бы только кого… Мою гордость клеймили каленым железом, выжигая инициалы О.Л… Огюст Лепинас… Спрашиваешь, что мы делали с этим Огюстом Лепинасом… Раз пошла такая пьянка… Меня зовут Лоран, Ло-ран, понял?..
Высокий парень в очках. Армия. Монбельяр. Унижение на глазах у всей казармы. Я зашел слишком далеко. Я придумывал ему идиотские — никто даже не смеялся — прозвища, за что и получил по морде. Вся история вдруг всплыла в памяти, даже следы слез на щеках и металлический блеск в правом углу его рта. В наказание он называл меня Ролан до самого дембеля. Каждую ночь, как последний трус, я хотел убить его во сне.
Я не забыл того случая, но никогда не думал, что он оставил такой след в моей памяти. С тех пор я никому не хотел причинять боль, и может быть, благодаря Огюсту Лепинасу. Страх, что я испытывал, держа в руках эти пылающие листочки, превратился во что-то более сильное и возбуждающее. А что, если Жанин права? Что, если она подарила мне ключ к Познанию, самому ценному из всех, познанию самого себя? Возможно, сейчас у меня на коленях лежит, словно ящичек Пандоры, настоящее сокровище. Оно может мне дать ответы на главные вопросы, о которых задумываешься, как говорят, только на смертном одре. Этот блокнот сообщит мне, кто я и откуда пришел. Может, мне повезет, и он скажет, куда я иду. Задолго до моего часа. В середине пути.
Стюардесса попросила меня потушить сигарету. Как только она ушла, я закурил новую. Плевал я на их запреты, теперь я выше этого. Мы летим над Парижем. Мой сосед уже сжимает в руках портфель. У меня еще есть немного времени, чтобы изучить свою душу.
…Безнадежный!.. Безнадежный!.. Как она могла это сказать, старая мерзкая карга… Папа, поверь мне! Не верь ей, я не безнадежный… Не играй в машинки на лестнице!.. Я не хочу остаться на второй год, она врет, а вы ей верите!.. Осторожно!.. Огромная мраморная лестница в доме крестного… Итальянский мрамор… Безнадежный! Какое омерзительное слово… Будто дерьмом начиненное… Раз так, я вам покажу, где раки зимуют… (прищелкивание языком)… Безнадежный воспарит ласточкой!.. Мрамор такой красивый, но холодный….
Я не заметил, как оказался в такси. Не помню, ни как прошла посадка, ни как я нашел свой чемодан. Я все еще в воздухе. Почти в невесомости. До сегодняшнего дня все, что я помнил о том падении, — это повязка для поддержания шеи, из-за которой я казался маленьким старичком. Мне было шесть лет. Лестница, которая чуть не стоила мне жизни. Что это за старая карга? И какая связь между ней и моим падением? Гора писем под дверью моей квартиры. Не раздеваясь, я бросился к телефону.
— Папа?
— Ты вернулся, сынок? Что же ты не предупредил, я бы приехал в аэропорт тебя встретить.
— Ты помнишь, как я упал с лестницы у крестного?
— …Такое не забывается. Мы с твоей матерью боялись, что ты расшибся насмерть.
— А что происходило в том году в школе?
— ?..
— Мне нужно знать. А ты всегда следил за моей учебой.
— …Ты какой-то странный… Почему ты об этом спрашиваешь… Мне кажется, ты был в подготовительном классе, несчастье произошло в мае, и ты вернулся в школу только в сентябре.
— Я остался на второй год?
— Нет, но твоя учительница — старая перечница, с которой ты никогда не ладил — очень этого хотела. Но после того как ты упал с лестницы, пока ты выздоравливал, мы наняли тебе частного учителя. И когда ты вернулся в школу, ты даже сильно опережал своих одноклассников.
— Как я мог упасть с той лестницы?
— Я не знаю, мы все сидели за столом, потом вдруг услышали шум, выбежали и нашли тебя уже внизу, без сознания. Твой крестный очень переживал.
Я рассыпался в благодарностях и положил трубку. Все встало на свои места. Эта старая карга меня ненавидела, а остаться на второй год было смерти подобно.
Считается, что даже мысль о самоубийстве не может прийти ребенку в голову. На меня обрушилась беда, которая толкнула меня к смерти. Мне было всего шесть лет.
Прошло три недели, а я все еще не вышел на работу. Я провожу все светлое время суток в своей квартире или в городских парках. Никому не может даже прийти в голову, что мой внешне безразличный вид скрывает интенсивный мыслительный процесс, не прекращающийся ни на мгновение. Ураган в моей голове настолько силен, что сметает на своем пути забытые обещания и вечные табу. Я склоняюсь над блокнотом с видом человека, изучающего карту Эльдорадо, я ныряю в свое подсознание, как подводник, и поднимаюсь на поверхность с чудовищным трудом. Слишком многое из написанного на этих сорока восьми страничках пока ускользает от моего понимания, и самые закрытые зоны, естественно, те, что вызывают наибольшее любопытство.
Когда я вырасту, я буду косить спагетти, это самая прекрасная профессия в мире… Когда я вырасту, я буду косить спагетти, это самая прекрасная профессия в мире… До марта A. C. Group купит «Финойл»… Когда я вырасту, я буду косить спагетти, это самая прекрасная профессия в мире…
Косить спагетти. Ценой неимоверных усилий перед моим мысленным взором встает этот идиот Паскаль из начальных классов, он объясняет мне, что макароны растут в поле, и их косят, как рожь и пшеницу. С тех пор я мечтал косить спагетти. Зато совершенно не понятно, откуда взялся этот «Финойл», название ничего мне не говорит. Мой приятель Жереми, профессиональный игрок на бирже, объяснил, что такая маленькая компания, как A. C. Group, никак не может купить самый большой нефтяной концерн в Европе. Хуже всего то, что я понятия не имею, как эти два слова попали в мой мозг и намертво засели там. Может, у нас в подкорке хранятся миллиарды ничего не значащих деталей, с каждым годом их куча растет? Наверное, если поскрести эту загадочную фразу, за ней что-то да откроется, но я не знаю, с какой стороны к ней подступиться. Некоторые фразы пугают меня еще больше, особенно когда они утверждают обратное тому, в чем я всю жизнь был уверен.
…Скотина, друзей не предают!.. Рири, Фифи и Лулу… Спроси у Иуды! Сколько мы с тобой партий в бильярд сыграли, и что же, черт возьми? Мой бедный Рири… Неужели моя Софи тебе так нравилась? Надо было мне сказать, бедный дурень… Столько партий в бильярд, и что теперь?..
