Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
Захар Петрович Думов попал на филфак университета через инженерный корпус. Два года изучения чертежей в Билибинском вузе убедили его, что не "боги дома обжигают", но и ему это вряд ли удастся. Он вернулся, подавленный столичной жизнью и необходимостью вечно бороться за свой кусочек хлеба. Думов был славным малым, хотел прощупать Жизнь до пульса, который в ней якобы бьется, и оказался в Круге как-то сам собой – без всяких усилий со стороны создателя. Его честное преданное лицо с карими глазками и стоящей ежиком челкой, внушительный вид спортсмена (Дум занимался борьбой в секции борьбы Юника) и хорошие отношения со многими студентами привлекли дальновидного Наркизова.
Притащился в Гаррино сообщество и некто Маэстрин, местный рок-исполнитель со странным именем Самсон. Он был худ, как стебель лопуха, имел тренькающий голосок, отдаленно напоминающий козлиное мычание, и носил коротенькую бороденку, которую беспрестанно поглаживал, торча на всевозможных гопнических концертах. Маэстрин собирался затянуть в свою бедную талантами студенческую рок-группу с претенциозным названием "Омерзение" гитару Шутягина и решил использовать для этого последний шанс, войдя в запретный Крут. Последним человеком, вступившим в организацию Гарри, был Вячеслав Лассаль, сокурсник Наркизова и Шутягина, но местный житель. Это был симпатичный молодой человек лет двадцати, любивший совать свой нос в любые дела, пусть и опасные. Славик, как его звали буквально все на филфаке, имел чудные вьющиеся волосы черного цвета, достаточно высокий для людей его нации рост, худое, как у девочки, строение тела и выдающиеся способности заводить знакомства. Славика представил создателю Шутягин, они переговорили, и… Гарри его в расчет не брал, но для количества принять согласился.
Набрав семерых соратников, Гарри Наркизов почти успокоился. Почин есть, а остальные пять сами прибегут, еще просить станут! Создатель любил фантазировать: для хамского городка он уже готовил подобающую тому участь… Но то ли Город не знал об этом, то ли не мог уже вмешаться.
В общем, начиналось все замечательно.
Записки Аборигена (из городской Летописи)
…Наш городок, хотя и небольшой, но известен своей репутацией курортного. Три озера чудесных рядом, поля бескрайние, леса еловые, шишки сосновые. А тут еще Университет образовали, хотя и незачем вроде! Город имеет несколько предприятий обычного типа – большой металлургический завод, РМЗ, кондитерская фабрика да другие фабрики государственные, краеведческий музей (он на ремонте обычно), с десяток контор, где ихние работники деньгу гребут. Есть две библиотеки, три-четыре питейных заведения (пивбар «Звездочка» посетить рекомендую!) и множество школ, садиков да три профессиональных училища. Лет двадцать назад трамвай запустили: а к чему его – неизвестно… Белый дом для красоловов обосновали, да еще университет этот, тьфу!
Улицы у нас типичные – два проспекта да с десяток остальных, где двое на двое не разойдешься. Здания обычные – современные коробки да сталинки кирпичные, площади у нас две, и те – площадь Лысого Гения да площадь Красоловская. Особых досто-примечательностей в городке, кажется, и вовсе нет! А нет есть! но о ней и говорить-то не стоит.
Так и живем тут, маемся… Зимой – скука да рыбалка. Летом – раздолье: три озера, леса с грибами и ягодками, сады да огороды, эх-ма! Люди в массе своей хорошие, спокойные… Мы университетов не кончали, так по нам, что есть – и хорошо! Колхозы – хорошо, Завод с трубами вонючими – еще лучше, заработали пенсион за сорок лет – и лады… Начальство, конечно, подкачало, ну так везде, ась?! Есть у нас и дурачок местный – Савлом звать, говорят, из дворян! слышь ты… При красоловах-то, видать, он и подвинулся: живет один в доме удаленном, ни с кем дружбы не водит, зимой в трусах бегает, на людей волком смотрит. Ну, да и Бог с ним, нас-то его жизнь не касается совсем.
Зато здесь у нас Жил и Трудился, теперь больше – наездами, наскоками, так сказать, великий пиит русский (он и романчики пишет) Иван Евгеньевич Шупкин! Нагремел он своими поэмами да стишками достаточно, мозги людям запудрил, неудовольствие вызвал у нас (народа, то есть!)… Но теперь, эх, в Большие Люди, в Москву пробился, а, стало быть, какой с него спрос? По его-то велению, говорят, университет в нашем-то простодыром Городе и обосновали… Правда, фундамент жиденький был, Завод денег не давал, да и люди не хотели: чего еще? с каких щей это? Но Шупкин нажал, и дело обделалось. Дело-то пошло, но по нам и вовсе бы этого заведения не было. Однако, кто ж ныне с умными головами (пусть и не университетскими) у нас Совет теперь держит?
Впрочем, приток людской в Город получился богатый: люди неглупые и наоборот понаехали, кого-то аж из Столицы позвали, а кто-то без зову явился, да и зацепился! Столовку при Университете открыли: всех туда пущают, а цены – божеские. В общем, все б неплохо – Ректор там с головой и машиной иностранной, лаборатории современные, оборудованье иностранное… Но студенты-то – ох да эх… Сначала ничего себе были: люди как люди, да и своих напринимали (Фрола Пахомова дочка, дуреха, и та поступила), а вот после! Приехали такие, что и не приснятся… делали такое, что и не привидится… Людям-то простым и скромным!
Но тут уж власти наши за дело взялись (лично Леонид Сергеич на контроле держал), и приутихла буря-то, уняли ее. Выгнали в шею смутьянов-то, кого-то и закрыть пришлось, вот как! Покой у нас наступил… Лет пять лихо проскочило. Университетушко с Городом нашим сжился, породнился даже (дочка-то ректорская за сынка нашего заводского директора Ныркова выскочила).
А люди к нам в Город приезжали и уезжали, а ум-то свои оставляли, и много ума стало – хоть палату им набей…
Глава 2. Круг
"И возьмем на себя грехи их, а нас они будут обожать, как благодетелей, понесших на себе их грехи перед Богом…”
Ф. Достоевский
1. Дни Гарри
После нескольких дней обучения в университете, студентов и некоторых молодых преподавателей по доброй, освященной годами Великой власти традиции депортировали из тесных аудиторий с низкими сводами под широкие небеса осенних колхозных полей. Студенты возмущались, некоторые даже матом, но «приказ есть приказ!», и они подчинились ему… Погрузившись со своим немудреным скарбом на выделенные для этой цели автобусы, прекрасные дети страны Роскомреспа поехали именно в то место, куда послала их страна, Красоловская партия и лично ректор Протухов Илларион Борисович. Там, в бараках, мало приспособленных для проживания, студенты должны были жить, готовить пищу и совокупляться весь славный месяц сентябрь – месяц остывающей любви и холодных ночей. Руководство же университета приступило к не менее тяжким обязанностям по сбору урожая на собственных полях и огородах.
Итак, пока доблестное студенчество грустно вкалывало на полях державы под лозунгом: «Колхозникам помогай, чтоб быстрее собрать урожай!», Гарри Всеволодович отдыхал. Наркизов почему-то никак не отреагировал на грозный призыв юниковского начальства и лихо проигнорировал личное распоряжение декана Титоренко, которое секретарша Ирочка вывешивала, как и полагается, на видном месте третьего этажа университета. Создатель решил хорошо «отдохнуть» перед предстоящим Делом. Он жил почти анахоретом, «вставая рано утром…», но не летом, и на велосипеде красного цвету отправляясь на озеро Бечару, расположенное неподалеку от города.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
