Глава 2
Несмотря на чудовищную усталость, я принялась за уборку. Лучше чем-то заниматься, чем сидеть сложа руки. Без моего драгоценного Пьерино квартира казалась пустой. Скрепя сердце, я положила в клетку надкусанные фиги и сливы на случай его возвращения. Я и мысли не допускала, что он может не вернуться. Завтра напишу объявления с предложением награды и повсюду их расклею. Тогда его будет искать все городское население.
Найдя телефон под грудой марионеток, я решила позвонить Фьямме и сообщить ей новость. Мне ответил телефонный оператор Службы контрразведки, я назвала кучу паролей, и меня соединили с домашним номером моей сестренки. Она ответила кодовой фразой:
— Очень хочется отведать баклажанов.
— Пьерино пропал, — сказала я.
— Вернется, — ответила Фьямма, и по ее тону мне стало совершенно ясно, что ей все равно.
Потом я рассказала ей страшную историю про Альберто.
— Это лучшая новость в моей жизни, — произнесла сестра. Потом я услышала, как она, прижав трубку к груди, крикнула Полибио: — Отличные новости! С этим puzzone[4], за которого выскочила Фреда, наконец-то покончили.
Судя по звукам, Полибио тоже обрадовался. Выстрелила пробка, зазвенели бокалы.
— Забудь про это ничтожество, — продолжила Фьямма, — и ни о чем не думай. Найди себе другого и постарайся не совершить ту же ошибку.
— Ага, забудь его, — встрял сотрудник контрразведки, который прослушивал наш разговор.
— Парень был тот еще мужлан, — подвел итог телефонный оператор.
Я повесила трубку. Потом позвонила синьоре Доротее и дядюшке Бирилло. Тот все еще торчал на работе, хотя был поздний субботний вечер. Оба отреагировали так же, как и Фьямма Можно подумать, все они читали по одной и той же шпаргалке. Все уверяли, что Пьерино вернется, и не скрывали радости от исчезновения Альберто.
Не успела я положить трубку, как телефон зазвонил, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Может, это похитители? Отвечать, или пусть звонит? Я огляделась по сторонам, но помочь было некому. Лимоны, возвращенные в вазу, были заняты только собой. Зеркало отражало мирную сцену водоворота мыслей, проносившихся в моей голове.
Телефон продолжал разрываться. Кто бы ни звонил, он чертовски настойчив.
— Сними трубку! — заорал синьор Тонтини из окна своей комнаты этажом ниже. — Говорят тебе, трубку сними!
Судя по голосу, он был на шаг от апоплексического удара. Доктора его предупреждали, но все без толку, приступы бешенства — единственное, что привязывало его к жизни.
Наконец я все-таки сняла трубку. И тут же чуть ее не уронила, так нервничала. Сначала я услышала лишь вполне обычное потрескивание на линии. И затаила дыхание. Каковы будут их требования? Услышу ли я, как они пытают Альберто? Его крики, когда его будут медленно разрезать на кусочки? Дрожащей рукой я прижимала трубку к уху. Потом заиграла музыка. Старая мелодия, которую частенько напевала мама. Его пытают под музыку. Как нелепо.
«Скажи мне, скажи мне, скажи мне, что любишь меня».
Очень захотелось повесить трубку этого я вынести не могла. И тут послышался голос. Он говорил между взрывами мелодии:
— Да, выпускай близняшек Палумбо по второму разу… Мне насрать, они обязаны… К черту парик, потерялся — выйдет без него… Гони их на сцену, Луи, живо…
Какая-то бессмыслица. А вот голос, подавленный и какой-то невразумительный, я сразу узнала. И растерялась, когда его обладатель обратился ко мне:
— Это ты, Фреда? — и, не дождавшись ответа, продолжил: — Где твой чертов Альберто? Почему он не пришел? Клиенты уже заждались. Трижды выступала Глория Фанторелли. Они кидаются едой. Зашибли повара. Мы тут из кожи вон лезем — нет, деньги им никто не вернет, — мне пришлось снова выпустить близняшек. Скажи ему, чтобы поднял свою задницу и летел сюда, или с ним и его манекеном будет покончено. Ты меня слышишь, Фреда?
Конечно же, это был Дарио Мормиле, импресарио кабаре «Береника», в котором Альберто выступал по субботам. Он не стал слушать мои объяснения, просто швырнул трубку, и все смолкло.
Я тоже повесила трубку. Ложная тревога. Но сердце все еще колотилось. Я хотела было позвонить сыщику Бальбини, но передумала. Он меня смущал, а кроме того, никаких новостей у меня не было. Вместо этого я насыпала в миску малины, пошла в ванную и наполнила горячую пенную ванну. Сняла заляпанную фруктами одежду и села в воду, поставив миску с малиной на колено. Мокрой рукой набрала пригоршню ягод и запихала в рот. Они были великолепны. Сок стекал по подбородку, капал в воду и расплывался розовыми кругами.
Горячая вода пропитала каждую клеточку моего тела и успокоила меня. Я надеялась, что она приведет в порядок мои спутанные мысли, но этого не случилось: я по-прежнему ничего не понимала. Только одно я знала точно: не хочу, чтобы Альберто вернулся.
Глава 3
В ту ночь я спала лучше, чем во все три года замужества. Я отбросила плотную ночную рубашку, которую надевала для отражения нерешительных поползновений Альберто, и голая улеглась на середину кровати, забрав все подушки и раздвинув ноги на всю ширину постели, в самые отдаленные уголки, где простыня была упоительно прохладна. Обычно мне доставалась лишь узкая полоска на самом краю, все остальное пространство занимал Альберто.
Прекрасно обошлась я и без голосов, сопровождавших сон Альберто. Они всегда вмешивались в наши отношения. Вскоре после катастрофической брачной ночи я именно от них узнала о его похождениях.
Нежный женский голос доносился из лежавшей рядом со мной подушки.
— Альберто, — напевно ворковал он, — сделай это снова. Еще раз, умоляю тебя.
А потом она заливалась низким похотливым смехом. Вскоре ей отвечал Альберто:
— О, Амальтея.
Или:
— О, Дженовеффа.
Никогда не понимала, что в нем находили эти женщины.
Той ночью, той бесконечной и опустошенной ночью, я спала, но при этом чувствовала, как усиливается жара. Сбросила одеяло и подставила свое обнаженное тело легким дуновениям ветерка. Они проникали в комнату через окно и ласкали меня, хотя были слишком слабы, чтобы называться дуновениями. В душном воздухе таинственный аромат розы набирал силу и наконец пропитал воздух. Я купалась в нем, а купаясь, предавалась грезам.
В беспорядочной картине сна в спальню вошел сыщик Бальбини. Я почему-то совсем не удивилась. Мне даже показалось, будто я его ждала. Запах Сыщика соперничал с ароматом зловещей розы, и внутри меня что-то оборвалось. Я всегда была особенно чувствительна к запахам. И всегда недоумевала, почему вышла замуж за Альберто, которого сопровождал неприятный душок, тщетно маскируемый каким-то приторным дезодорантом, стоявшим на полочке в ванной. Сыщик благоухал страстью, дрожжами, загорелой кожей — животным запахом, нашедшим отклик в глубинах моего тела. Я в нем тонула.
