Ладно, сначала я решила попить чай с Улей, потом пойти поговорить с хозяевами целины. Меня не убудет, а подруга пусть знает, что все от меня зависящее я сделала. Но такое не для меня!
Дом Ули красивый. Смотрит окнами на березы. Перед домом – чудный палисадник.
– Это ракитник. Весной цветет желтым цветом. Я принесла его из лесу, принялся. А вот здесь смотри какая елочка. Два года болела, а теперь дала ростки.
Плакучая ива раскинула свои ветви прямо над деревянной террасой. Уля вскипятила воду для чая, я сидела одна. Ее дочери еще не вернулись из школы, муж поехал в город.
Тишина. Теплынь. А ведь еще только апрель.
Я посматривала на пустырь за сетчатой оградой. Если вспахать да обнести забором – тоже выйдет хорошенький сад. Посадить бы что-нибудь не мешало. Вон с той стороны – этакое раскидистое. Ивушку, что-нибудь развесистое, как у Ули. Посредине можно вырыть ямку. Наполнить водой. Если она есть. Воды-то и нет. Во дворе Ули – колодец.
Жизнь здесь, должно быть, кошмарная.
Тот, кто любит копаться в земле, может, и сделает что-то путевое. Только не я. Я не отличаю сосну от ели. С трудом узнаю голубя по воркованию. И воробья. По чириканью. А здесь кто-то надо мной щебетал. Солнце светило, чем-то пахло, и кто-то пел. Очень мило. Как на курорте.
Вернулась Уля с чаем. Под ногами крутился большой полосатый кот. Это Яцек. Симпатяга. Я не люблю кошек. Но здесь, в деревне, можно завести и кошку. Тося была бы рада. Она их любит.
Уля ставит чай на столике под дубом.
– Синицы-то растрезвонились.
Стало быть, кроме голубей и воробьев, я научусь отличать и синиц.
Какие запахи. И воздух совсем другой. Наверное, надо чаще ездить к Уле.
Она принесла одеяла. Мы улеглись на траву. Над нами небо. Лежать бы и лежать, рассматривая облака… Ну а пчелы? И осы? И другие летающие, опасные для жизни создания, которые уже проснулись после зимней спячки? Хорошо на природе, но не каждый день.
Потом мы пошли обсудить земельный вопрос. На всякий случай. Пусть Уля не думает, что я не ценю того, что она для меня пытается сделать.
Возле калитки хозяев участка подруга остановила меня.
– Знаешь, электричество можешь протянуть от нас, пока будешь строиться, и воду тоже. Кшись уже все узнал и согласовал. А вообще-то здесь будут прокладывать водопровод уже в этом году, в сентябре. Если купишь готовый проект, то неподалеку работает бригада строителей-горцев, они как раз заканчивают дом, могут сразу же начать у тебя.
Кшись, ее муж, отличается от моего, во-первых, тем, что он не бывший, во-вторых, он хороший и любит Улю. По статистике, шанс у нее был невелик, но выпал именно ей.
Пустырь переливался всевозможными красками. Солнце клонилось к западу. Трава, расцвеченная золотом, колыхалась на ветру. Да, несомненно, все это выглядело чудесно. Но не для меня. Ничего покупать я не собиралась.
К калитке подошла хозяйка.
– Вчера я называла пани Уле цену десять тысяч, но это слишком дешево. Я передумала. Извините.
Мне стало дурно. Тоскливо. Как это, передумала? Со вчерашнего до сегодняшнего дня земля успела подорожать? Не может быть! Мне позарез нужен этот участок! Единственный шанс вырваться из города! Ведь и школа недалеко, в магазин можно съездить на поезде, нельзя водить людей за нос! Мне необходимо начать новую жизнь!
– Сколько вы хотите?
– Нужно посоветоваться с дочерью.
Боже милостивый, волею случая я разыскала свое место на земле, и оно не может мне принадлежать? Мое место! Я готова бороться! Не позволю отнять у меня землю! Ведь я даже знаю, где разместится этот дурацкий прудик!
Уля проводила меня на станцию. Каблуки вязли в песке. В чудесном, мягком, теплом песке. Я обошла выбоину около путей. Рельсы поблескивали в лучах заката.
Подъезжая к Варшаве, я увидела с правой стороны радугу! Это знамение! Можно начинать новую жизнь, ну и вообще!
Нет, я не отступлю!
* * *
Я приехала на квартиру, которую через месяц придется покинуть. Для Бориса там бы дело нашлось. У Тоси была бы кошка. Я сказала дочери: а что, если взять нам да уехать отсюда подальше? В редакции я бы сделала себе два присутственных дня в неделю. Ведь я и сейчас в основном работаю дома.
Тося спросила, сможет ли она завести себе кошку. Когда же узнала, что это совсем рядом с Улей, немедленно собралась в гости, чтобы повидать ее дочерей, с которыми хорошо знакома.
К счастью, уже было половина десятого, потому мы никуда не поехали.
Я разрешила Борису забраться в кровать. Пес спал – я не могла заснуть. Завтра непременно надо съездить к Уле. Никакой Йоле-Златозубке меня не одолеть.
* * *
Только что звонила моя мама, спрашивала, когда я собираюсь взяться за себя, потому что вести далее такое существование невозможно. (Под существованием мама подразумевала жизнь без постоянной работы, без постоянного мужа и без стабильного веса. Не говоря уж о том, что я слишком поздно ложусь спать.) Как я вообще намерена устроить свою жизнь?
Я не ответила ей. Ни к чему лишать ее сна. Сама же легла в одиннадцать. В конце концов даже мама иногда бывает права.
В половине двенадцатого позвонил отец и поинтересовался, почему я еще не в постели.
Мне перебили сон, и я не могла заснуть. В час ночи заскулил пес. Я оделась и вывела собаку. Был бы у меня садик – выпустила бы Бориса туда, и полный порядок. Приготовила себе чай. Потом закурила. Затем съела вкуснющий бутерброд с паштетом из гусиной печени. Но заснуть по-прежнему не могла. Опять закурила. После еды я всегда курю. Налила еще чаю. Почистила зубы. Почитала, хотя чтение решительно идет мне во вред. Попробовала еще раз заснуть. Ни в одном глазу! В три тридцать, отчаявшись, я проглотила полтаблетки снотворного. В девять позвонила мама.
– Как? Ты еще спишь? В это время?
Не понимаю, почему родители развелись. А там, в деревне, нет телефона. И отлично. Буду жить по законам природы.
* * *
Тося полностью за. Уже подыскивает котенка. Владелица участка подняла цену на пять тысяч.
– Согласна! – воскликнула я.
– Ну, я еще с сыном поговорю, – ответила она.
Господи, скольким по статистике одиноким, покинутым женщинам ты позволяешь построить свой собственный уютный домик, в котором всегда есть тепло? Можешь ли ты так расположить меня в этом ряду, чтоб и на сей раз выбор пал на меня, как это было, когда меня бросил экс-супруг?
Ведь в конечном счете что-нибудь полагается мне за то, что у Йоли никогда в жизни не было даже ветрянки?
* * *
Я не нахожу ответа на важнейший вопрос: сколько раз человек, а точнее женщина, может начинать жизнь заново. У меня это стало своего рода вредной привычкой. Я занимаюсь этим непрерывно. Не знаю, почему. И никогда не узнаю. Вероятно, я делаю что-то не так – нормальные люди живут нормально. Их никто не бросает, мужья на старости лет не делают детей каким-то посторонним женщинам, их брошенным женам не приходится никуда уезжать в поисках своего места на земле, их дочерям не надо менять школу и переживать стресс, и эти женщины не полнеют.
