– Кто-нибудь из джентльменов уже спустился? – обратилась Сьюзен к Джейн.
Мужчины занимали спальни для гостей в другом крыле здания, рядом с покоями лорда Гренвилла – когда в доме молодые леди, необходимо, чтобы приличия были соблюдены.
– Я сразу прошла сюда через гостиную Эмили и никого не видела.
– Будем надеяться, твой брат в добром здравии. – Сьюзен беспокойно поерзала на скамейке, снизу вверх глядя на невозмутимую мисс Соммерсвиль.
– Что с ним может случиться? – Джейн часто делала вид, что заботы Ричарда ей безразличны, но все знали, что это лишь демонстрация ее самообладания. – Думаю, горькое снадобье твоего дядюшки будет достаточным наказанием за легкомыслие.
– Он выглядел таким несчастным, когда покидал нас вчера. – Сьюзен вспомнила побледневшее лицо Ричарда с капельками пота над верхней губой и сочувственно вздохнула.
– Что ж, ему пришлось пережить несколько неприятных часов, пока микстура не подействовала, но он хотя бы не проиграл десять или двадцать фунтов.
Эмили кивнула. Ричард Cоммерсвиль был действительно приятным молодым джентльменом, таким же рослым и светловолосым, как его сестра, и при этом гораздо более живым и остроумным. Единственный недостаток Ричарда глубоко порицался одной половиной общества, другая же половина разделяла его порок. Словом, Ричард Соммерсвиль был игроком.
Пока был жив отец, страсть младшего Соммерсвиля к игре ограничивалась выделяемыми ему суммами, хотя несколько раз мистеру Соммерсвилю приходилось выплачивать серьезные долги сына, что неизменно вызывало семейные ссоры. После вступления в права наследства Ричард вот уже два года предавался своему увлечению при каждом удобном случае. Леди Пламсбери, не упускающая своего ни при каких обстоятельствах, уже задешево купила у Соммерсвиля две фермы, граничащие с ее лугами, охотничий домик на севере перешел к более удачливому партнеру Ричарда по карточному столу, а прислуга нередко роптала на несвоевременную выплату жалованья.
По слухам, дела Ричарда были пока еще не так плохи, как обстоятельства Джорджа Пейтона, но если Ричард и дальше будет продолжать в том же духе, у его сестры не будет достойного приданого. Джейн не переставала тревожиться о своей незавидной судьбе и всячески пыталась повлиять на брата, но милый молодой человек лишь улыбался, целовал ей руку и обещал, что выигрыши в скором времени покроют все, чего он лишился. Ей ровно не о чем беспокоиться, он не допустит, чтобы дорогая Джейн осталась бесприданницей, и играет он не так часто, чтоб об этом стоило много говорить, и все в том же духе.
Джейн уже давно поняла, что уговорами, слезами и даже угрозами Ричарда не пронять. Единственное средство спасения брата она видела в его женитьбе. Достойная женщина сумеет добиться от супруга того, чего не смогла получить сестра, а выгодный брак поправит дела Соммерсвилей, и Джейн не нужно будет заботиться о своем приданом.
По ее мнению, Сьюзен замечательно подходила на роль супруги Ричарда, так как способна была не только покорить сердце ее брата, но и настоять на своем, когда пожелает. К тому же наследство, не обремененное майоратом, полностью принадлежало ей, а дядюшка-опекун был больше занят своими научными опытами, чем воспитанием взрослой племянницы. С его стороны не последует возражений, если Сьюзен соберется замуж за человека из хорошей семьи, чья репутация пока что не запятнана скандалом, связанным с неуплатой долгов чести.
К тому же Джейн искренне любила свою подругу и надеялась, что она найдет в браке с Ричардом семейное счастье, а брат – здравомыслие, и пошатнувшееся благостояние Соммерсвилей вновь обретет устойчивость. Казалось, планам мисс Соммерсвиль ничто не препятствовало, так как Сьюзен Холтон явно выделяла Ричарда из числа других поклонников. Он же относился к ней ласково и чуть насмешливо, как и подобает другу детства, превосходящему ее возрастом почти на десять лет, но притом выказывал некоторую ревность, если вниманием девушки завладевал другой мужчина.
Слухи о разорении Соммерсвиля мало волновали Сьюзен, Ричард почти сумел убедить ее, как и многих доверчивых соседей, что его пагубная тяга к картам лишь увлечение, подобающее джентльмену.
Эмили не была так наивна, но она уже столько раз говорила со Сьюзен о Ричарде, что еще одна душеспасительная беседа могла бы привести к ссоре, мисс Холтон порой проявляла редкое упрямство, будучи по натуре добросердечной и покладистой натурой.
– Ты же знаешь, у Эмили никогда не играют по-крупному, лорд Гренвилл сам не любит играть и не допустил бы, чтобы кошелькам его гостей был нанесен урон, – вступилась Сьюзен за предмет своих симпатий.
Джейн промолчала. Каждый фунт, проигранный Ричардом, вел к краху ее надежд. Если в ближайшие месяцы брат не остепенится, придется продать еще одну ферму и лес или сдать дом и искать себе пристанище в скромном коттедже, подобно арендаторам Соммерсвилей.
Эмили сочувствовала Джейн от всего сердца, но не хотела, чтобы хорошенькая Сьюзен становилась жертвой несчастной любви и корыстолюбия лучшей подруги. Ричард навряд ли исправится, даже если женится на мисс Холтон, и очень скоро состояние Холтонов перейдет в руки кредиторов так же, как постепенно переходили к ним деньги Соммерсвилей.
– А вот и твой дядюшка. – Эмили первая заметила пожилого представительного мужчину, направлявшегося к ним с добродушной улыбкой.
– Уверена, он не позволит мне задержаться здесь до завтра, – вздохнула Сьюзен. – Ему наверняка уже не терпится вернуться к своим пробиркам и ретортам.
– Они очень дружны с леди Пламсбери, думаю, вы пробудете здесь до самого вечера, и ты еще успеешь покататься на лодке и спеть дуэтом с Ричардом, – утешила ее Эмили.
Доктор Вуд был кузеном матери Сьюзен и после ее смерти стал опекуном девушки. Младший сын в семье, он избрал своим поприщем не военную службу и не духовную стезю, а медицину и к пятидесяти годам владел обширной практикой в респектабельной части Лондона. Научные изыскания с давних пор влекли его больше, нежели врачевание надуманных недугов светских дам или безнадежная война с заразой в лондонских трущобах, и он охотно уступил практику своему ученику, чтобы поселиться вместе с племянницей и без помех предаваться любимому делу.
Едва доктор Вуд обосновался в доме Холтонов, как тотчас пожелал войти в местное общество и вскоре стал его полноправным членом. Правда, леди Пламсбери поначалу была возмущена этим обстоятельством и говорила, что в годы ее молодости докторов впускали в дом по черной лестнице и относились к ним едва ли не как к прислуге, но она же первая и капитулировала перед обаянием Вуда, любившего хорошо поесть, посмеяться и сделать изысканный комплимент даме. Вскоре все леди в округе нашли удобным иметь в своем кружке солидного, уважаемого всеми доктора, способного прямо во время чаепития или игры в карты дать полезные рекомендации относительно состояния их здоровья.
Прежде этих леди лечил приезжающий из соседнего городка Торнвуда доктор Сайкс, чья молодость не внушала доверия, и доктор Вуд вскоре почувствовал, что отнимает кусок хлеба у своего коллеги. После нескольких бесед с соседями доктор Вуд сумел внушить им, что он не практикует, а лишь консультирует ближайших друзей, но приглашать к больным следует все же доктора Сайкса, которому он сам, при необходимости, всегда готов помочь советом. Кое-кто послушался, но и спустя четыре года доктор Вуд пользовался гораздо большим уважением, нежели бедный доктор Сайкс. Последнему оставалось либо смириться и лечить слуг в окрестных поместьях и жителей Торнвуда, лавочников с их домочадцами, либо искать себе другую практику.
