Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
…Час назад у меня оставалось четыре секунды на все. На то, чтобы выдохнуть, вдохнуть, качнуться влево-вправо на моем сказочном «велосипеде» и, набирая космический разбег, рвануть туда… Навстречу общему вздоху, всплеску, стону восхищения, веселому ужасу.
Но я использовала отпущенные четыре секунды совсем иначе. Я застыла, ухватившись за тихо гудящие тросы. К счастью, прожектора еще не включили. Они не могли видеть мое лицо, искрящееся от блесток, излишне румяное, хищное лицо летающей пантеры. Неожиданно я осознала, что подо мной двадцать метров пустоты и убийственно твердый пол. Наверное, это не было страхом разбиться. Настоящий страх я преодолела лет в двенадцать, в Ялте, когда впервые прыгнула на том, самом первом, чудовищно нелепом «велосипеде».
Час назад я ощутила ужас, оттого что умру и не оставлю после себя ничего. Ничего, кроме маминых слез, обрывков шикарных афиш, блестящих костюмов, сотен фотографий, авиабилетов…
Мне – двадцать шесть, расцвет и сияние. Анастасия Арефьева, мега-звезда одного из семи шапито, принадлежащих канадскому «Цирку Солнца». Смешение стилей, отчаянный риск и хрупкая женственность. Эквилибр, силовая атлетика, гимнастика… и номер, который не может повторить никто. Мне двадцать шесть, ни семьи, ни уютного дома, ни детского смеха.
Если я сорвусь, если на мгновение мне изменит выдержка, если сморгнет или растеряется один из тех, кто страхует внизу, если залетит соринка в глаз, если лопнет лампа в прожекторе, если…
Спасибо тебе, дорогой Марк.
…спасибо тебе за то, что поднял меня и нес на руках эти годы…
…спасибо за то, что с тобой я научилась мечтать…
…спасибо, что угадал в восторженном утенке широкие сильные крылья. Спасибо, что влюбился. Ты одним взмахом вырвал меня из клещей провинциального забвения…
…спасибо за то, что долгое время я поистине была счастлива…
…спасибо тебе за то, что ты так умно и так доходчиво все объяснял – почему нам не надо иметь детей, почему это повредит моей карьере, почему нам будет лучше вдвоем, а не втроем…
…спасибо тебе за слезы, которые я тихо глотала, когда ты исчезал на неделю, хотя находился со мной в одном городе – в Сингапуре, Москве, Монреале, Лос-Анджелесе…
…спасибо за твою пробивную силу, твой цинизм и жесткость, твое брызжущее остроумие, которых так не хватало кругленькой робкой толстушке первые годы…
…спасибо, что ты приручил шестнадцатилетнюю девчонку. Приручил меня так, что даже когда мы уже спали под разными одеялами, я любовалась твоими сонными беззащитными чертами, вдыхала твой запах и была счастлива, что еще пару дней ты со мной, а не с кем-то…
…спасибо, что ты бился за каждый цент в моих контрактах, что ты избавлял меня от налоговых чудовищ, от лживой прессы, от армии шоу-обманщиков…
…спасибо за более чем скромные гонорары и проценты, которые ты мне благородно оставлял. За квартиру в Москве, которая могла бы стать нашей, но живут в ней только тени от проезжающих внизу машин…
…спасибо за то, что благодаря тебе я научилась ценить себя, научилась слышать людей, научилась закрывать глаза на ложь…
…спасибо тебе, что, несмотря ни на что, мы сохранили уважение друг к другу и теперь можем помогать, когда кому-то из нас нужна помощь…
…спасибо тебе, теперь я острее чувствую, что такое мой триумф. Это мимолетно и хрупко, как крылья бабочек, которых ты мне показывал в экзотическом Таиланде…
…спасибо за твой взгляд и твою улыбку, с которой ты ворвался в мою жизнь…
…спасибо тебе за то, что у нас не было ребенка…
Все это коснулось холодным крылом за четыре секунды. Родилось и окрепло четкое понимание, четкое, как завершенный кристалл. Если я сейчас и здесь разобьюсь, то никто не скажет – этот безумный трюк был так нужен миру! Возможно, мой удивительный велосипед выставят в каком-то особом цирковом музее и рядом повесят табличку – типа, на нем разбилась непревзойденная и единственная исполнительница, гордость монреальского цирка, такая молодая и яркая.
Но не гордость Украины и не гордость России. Там меня ждет в лучшем случае несколько коротких газетных заметок. Их разыщут, вырежут и, поливая слезами, будут сохранять мои тетушки. Родителям заметки обо мне не нужны. Они давно ждут назад счастливую девочку, которую в двенадцать лет посадили на первое уродливое колесо с педалями…
Час назад я сделала шаг назад. Впервые за десять лет я отступила. Если я погибну, никто не назовет меня мамой, никто не прижмется ко мне в страхе, никто не обнимет меня утром пухлыми ручонками.
Я сорвала ему программу. Я слышу, как Марк широкими шагами идет по коридору. Даже сейчас, даже теперь, наверняка зная, как мне хреново, он… работает. Работает на ходу.
– Да. Нет. Слушайте меня! Резюме, вашу кассету с выступлением, фото в плавках и крупный план… все вместе перешлите в мой нью-йоркский офис, ясно?
– Алло? Нет, не я. Вас встретит гардиан из вашего шоу. Мы вылетаем в четверг, билеты заказаны.
– Кто? Кто это?! Нет, силовиков не берем… Всех благ!
Щелчок замка.
– Настя, что ты натворила?!.
Я смотрю на него и не могу трезво думать. Это тот самый человек, который десять лет назад кидался к моим ногам. Это тот самый человек, которого я позавчера обнаружила с девками из «Миража».
Если бы он спросил сейчас: «Настя, тебе плохо? Настя, хочешь, плюнем на все, и уедем, и плевать на контракт?…»
Но он спросил, что я «натворила». И я осталась одна.
Глава 3 АКАДЕМИК
Лейтенанту Сергею Кушко двадцать три года.
Не хочется жить. Сегодня ночью умер его ребенок.
День начался, как рваная лента кинохроники. Вьюга скулила, темно-серые тени метались над серыми сопками, мерзкий снег бил в лицо, заглушая визгливые звуки гимна. Боевой расчет нахохлился, сутулыми воробьями солдаты разбежались по машинам. Лейтенант механически поворачивался, как автомат, подносил руку к фуражке, дублировал щелчки команд.
– Экипажу – занять места!
– Расчету – доложить о готовности…
А ведь совсем недавно казалось, что кубик собирается просто. Совсем недавно город Петра встречал его золотом и медью. Золотые шпили соборов втыкались в небо, медные трубы оркестра приветствовали стриженых абитуриентов. В названии учебного заведения, куда вела его судьба, грозно звенело слово «космос»…
Но не только слово обязывало стать «академиком». В далеком Архангельске результатов поступления ждал отец, полжизни не снимавший погон.
Отец дождался.
– Ррраввняйсь!.. Ирррна!.. На середину!
И сердечко звонко колотилось в груди от дробного уханья тысяч сапог, и генеральские лампасы перед замершим строем, и матери тянут шеи в задних рядах, и скрип портупей, и нежные платья подруг…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
