Силанпа с отвращением посмотрел на стеклянные банки, где в формалине плавали трофеи Пьедраиты: человеческое сердце с тремя пулевыми отверстиями, сморщенная от цирроза печень, кисть руки с зажатым в кулаке ножом…
— Вот черт… А можете хоть примерно сказать, когда наступила смерть?
— Самое меньшее две недели назад. Точнее не определить, слишком много повреждений. Максимальный срок — два месяца, учитывая, что труп находился в воде. При более длительном воздействии воды мышечные ткани начинают распадаться.
— Значит, между двумя неделями и двумя месяцами?
— Да.
— Хорошо, у нас хотя бы есть временные рамки. Сколько ему лет, как вы думаете?
— Лет пятьдесят — шестьдесят. Только к такому возрасту можно до такой степени заплыть жиром.
— А что скажете по поводу внешности?
— Белый. Волосы седые, на макушке лысина, на щеках бачки. Рост метр шестьдесят восемь. Я послал все данные капитану Мойе, они, наверное, уже рисуют портрет.
— А что у него внутри — земля, водоросли?
— Образцы содержимого я с самого утра отправил в лабораторию. Заключение, вероятно, будет готово завтра к вечеру.
— Спасибо. Сообщите мне, если появится что-то новенькое!
— Ладно, пока!
Капитан Мойя производил впечатление мужчины, который, перешагнув пятидесятилетний рубеж, так и не познал здорового образа жизни. Темные мешки под налитыми кровью глазами и капли пота, стекающие по щекам, свидетельствовали о переедании и нехватке сна. Над тонкими губами, будто подрисованными карандашом, нависал нос картошкой, весь покрытый венозной сеточкой, набухшей так, что, казалось, вот-вот начнет кровоточить. Его лицо словно говорило: этот мужчина страдал и терпел удары судьбы, но, несмотря ни на что, сохранил веру в добрую природу человечества — мученик, с улыбкой прошедший огонь и воду и постигший глубокий смысл бескорыстия и самопожертвования.
На столе Мойи лежал рисованный портрет убитого. Черты лица казались довольно приятными.
— В этой папке есть все, чем на данный момент могу с вами поделиться, включая самое главное — список пропавших без вести. Вы говорили, за последние два месяца?
— Да, для начала.
— Мы отобрали лиц мужского пола старше двадцати пяти лет и только по сводкам столичного округа, естественно. Я уже запросил сегодня данные по всей стране, но компьютерная система перегружена. Кажется, поступило кое-что из Чоконты.
— Что ж, с чего-то надо начать.
Капитан откинулся на спинку кресла и с громким пыхтением безуспешно попытался положить ногу на ногу. Его китель едва сходился на огромном животе; речь прерывалась хриплым дыханием.
— Позвольте задать вам один вопрос личного характера, сеньор журналист, — просипел Мойя, вперившись в него взглядом и поглаживая себя по пухлой складке ниже подбородка. — Буду говорить с вами откровенно, Силанпита, как с другом, как мужчина с мужчиной, поскольку, без лишней скромности, я готовлюсь осуществить очень важный шаг… Вам когда-нибудь доводилось слышать название «Тайная вечеря»?
— Да, капитан, это евангелическая ассоциация желающих похудеть с помощью чтения Библии, — ответил Силанпа. — А почему вы об этом спросили?
— Представляете, моя жена вбила себе в голову, что мне необходимо посещать их собрания! Даже не знаю, как быть — что-то не вызывают у меня доверия эти новомодные увлечения.
— Возможно, стоит попробовать. Сейчас очень многие этим занимаются. Вы когда начинаете?
Мойя опустил глаза на свой живот и попытался его втянуть. Спинка кресла жалобно скрипнула, и он оставил свои потуги.
— Еще не знаю. Мне сказали, что на первом занятии каждый новичок должен объяснить присутствующим, почему он решил к ним присоединиться… Как вам хорошо известно, я человек застенчивый… Не умею выступать перед аудиторией.
— Важно, чтобы был результат, — заметил Силанпа. — Хотите, посмотрю в редакционном архиве, что у нас есть об этой организации?
— Да нет, не надо, разве только что-то необычное. Я пока еще думаю.
Силанпа вышел из здания полицейского комиссариата на Тринадцатую карреру и открыл папку, полученную от капитана. В ней находилась стопка заполненных бланков с фотографиями и описанием пропавших без вести, а также сведениями об их психическом состоянии, обстоятельствах и возможных причинах исчезновения, записанными со слов родственников. Силанпа зашел перекусить в «Бургер», купил суперкесо, сел у окна и пересчитал бланки. Их оказалось тридцать восемь. Внезапно его одолела страшная апатия. С чего начать? Он попытался заставить себя сосредоточиться, но мешал уличный шум. Силанпа невольно перевел взгляд за окно и несколько раз бездумно перечитал лозунг на растяжке поверх светофора: «Богота — ваша столица. Берегите ее!» Часы торгового центра «Гранаоррар» показывали два пополудни, а на противоположной стороне авениды, на облупившейся каменной ограде, залепленной старыми предвыборными плакатами, кто-то вывел краской крупные буквы: «Мне не стать Доном Джонсоном… Но я и не Дон Никто!»
Вернувшись в комиссариат, Силанпа узнал от капитана Мойи, что в два часа в морге началось опознание трупа, обнаруженного на Сисге.
— Родственниками этих людей? — потряс он папкой с анкетами пропавших без вести.
— Да. Сходите и вы туда, сеньор журналист. Наверняка узнаете что-нибудь интересное.
Пьедраита дал ему халат и усадил на стул. Первым прибыл мужчина лет двадцати семи.
— Назовите имя человека, которого вы разыскиваете, и степень вашего родства с ним.
— Тулио Поведа Бехарано. Я его старший сын.
— Проходите.
Молодого человека подвели к столу с трупом и подняли простыню. Лицо у него брезгливо скривилось, и ему хватило трех секунд, чтобы сказать — нет, не он.
— Посмотрите внимательно! — настаивал Пьедраита.
— Да не он, говорю же вам!
— Тело в очень плохом состоянии. Хотелось бы знать, по каким признакам вы определили с такой уверенностью?
— По зубам, доктор. У моего папаши из всех зубов остался только левый клык.
Сидя в сторонке, Силанпа сделал пометку на анкете. Следующей вошла дама средних лет в сопровождении юноши.
— Маркос Немкетеба Карреро. Супруга и племянник.
Оба направились к мертвецу, однако юноша, увидев, как поднимают простыню, остановился поодаль.
— Это не он.
— Вы совершенно уверены, сеньора?
— Да.
— Почему, позвольте узнать?
— Мне неловко говорить вам об этом, доктор… — Дама понизила голос, приблизив лицо к уху Пьедраиты. — Учтите, я бы никогда не сказала, если б вы сами не спросили… Женщина хорошо знает собственного мужа, вам не кажется?
— Сеньора, здесь производится полицейское расследование! Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос!
