Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
– Хорошо, пойдем, покажу, где ты будешь теперь жить.
Комната была справа от входной двери, светлая и просторная. Хозяйка продолжала экскурсию по квартире. Еще одна, просто огромных, как ему показалось, размеров. В этой комнате была какая-то темная, замысловато отделанная мебель и зашторенные окна, создававшие полумрак. И комната ее, хозяйки. Окна здесь выходили во двор, в ней было тише всего и уютнее. Саше очень нравилось в этой, новой для него, обстановке. Высокие потолки, огромные окна, непривычно большие комнаты с лепниной и старой мебелью. После маленькой и тесной квартиры в таком же маленьком провинциальном городке, где он вырос, ему представлялось, что он попал в какой-то иной срез времени. Туда, где живут еще размеренно и чинно, не спеша пьют кофе по утрам, а в пять вечера собираются за чаем. «Как в английских романах», – подумал он. Только вот хозяйка его притягивала и пугала одновременно. «И не сказала же она про дополнительные условия! – вспыхнула и погасла мысль. – А может она, все-таки добрая колдунья? – улыбнулся он про себя. – И всегда можно уйти».
И так, он живет и учится в этом большом и незнакомом городе.
В городе снобов, которые, как бы невзначай, говорят знакомому с соседней улицы: «Да, жаль, что Вы живете не в центре. Я бы не смог жить нигде, кроме Нагорного».
В городе, где говорят на языке, понятном всем, но этот язык все же не официальный в стране. Здесь у каждого района есть свой сленг и даже акцент. Со временем, Александр тоже стал «ясновидящим».
В этом городе жило, училось, работало, приезжало на время и оставалось навсегда столько людей, что никакая перепись населения не могла быть достоверной.
В городе, который, наравне со всеми возможными оттенками серого, любил и лелеял свои карамельные домики. Улицы старого центра были похожи на коробку с леденцами, а брусчатка оказалась на столько, не подвластной времени, что пережила все тротуары вдоль нее.
«А Вы знаете, если посмотреть налево, то эта улица похожа на Питер, а если направо – то на Москву,»– заметил как-то столичный актер, стоя спиной к любимому театру горожан. Такая оценка грела сердце, хотя этот факт и отдавал провинциальностью. Город знал про себя, что он уже не столица. Знал, но благосклонно принимал гастрольные спектакли сразу после столичной премьеры. У него была и своя театральная школа, и традиция, и легенда-скандал, с нею связаные.
Город знал, также, что жить в нем спокойнее, сытнее, чем в столицах. Что здесь многое рождалось, вызревало, но вынуждено было уйти, чтобы не уснуть, не успокоиться, чтобы развиваться дальше. Город был щедр и равнодушен одновременно. Просто нужно было знать, где и что лежит и взять, если ты мог. Город был не против.
Саша привык вставать рано, но так рано, как будили его дворники, весело, шумно и с матерком сгребающие листья, ему и не нужно было вставать. Почти сразу же начинали ходить троллейбусы. Остановка, на которую смотрели окна его комнаты, наполнялась людьми, голосами, шумом проходящего транспорта. Город просыпался, открывал двери и окна, варил кофе, закуривал первую утреннюю сигарету, обычными маршрутами разбирал своих подопечных по рабочим местам. Город осматривал постепенно проявлявшиеся в солнечных лучах дома, мыл их дождем, украшал осенними деревьями и цветами.
И дом жил полной жизнью: давал приют магазинам и конторам, пристально следил за людьми на остановках, у своих парадных, приветливо расставлял скамейки, терпел на них с утра и до позднего вечера случайных и уже знакомых людей, не гнал также уставшего или подвыпившего прохожего ночью. Но вся эта жизнь, очевидная и суматошная только с фасада. Подъезды проходные, через них можно попасть во двор. И там, во дворе на тебя обрушивается тишина. Крики детей на качелях и в песочнице, приветствия выгуливающих собак жильцов, только подчеркивают громкость этой тишины. Здесь свой мирок, свой собственный. С определенными, раз и навсегда, уже, не известно, кем и когда, установленными правилами. Здесь можно сидеть допоздна и даже петь под гитару, а здесь нельзя ни в коем случае. Здесь можно кормить голубей, а вон там, нет – сразу тебе и напомнят. Здесь, не договариваясь, встречаются у подъезда, чтобы утром начать пробежку. Здесь, идя за молоком, оборачиваются к окнам и кивают, что значит: «сегодня я тебе займу очередь». Здесь с одного балкона зовут ребенка домой, а с другого отвечают, что вот только видели, как он с тем самым Серегой пошел в школьный двор. И подъезд выпускает рассерженную маму, чтобы вернуть беглеца. Здесь так обманчиво тихо, что беспечные влюбленные, случайно догулявшиеся до этого двора и впервые целующиеся на скамейке, рискуют быть выведены из приступа романтизма заурядным и отрезвляющим звуком спускающейся воды в унитазе. Здесь ни на что не нужно спрашивать разрешения, здесь просто нужно жить, быть принятым, допущенным ко двору.
В доме соединялись фасадная, светская и дворовая, доверительная жизнь.
Саша открыл дверь, теперь это тоже входило в его обязанности. На пороге стоял молодой человек. В строгом темном костюме, начищенные туфли, прическа – волосок к волоску, гладко выбритое лицо. В таком виде можно официально просить руки невесты у отца семейства, подумал Саша.
– Здравствуйте, вы не могли бы одолжить мне швабру?
Жанне показалось, что пауза у двери слишком затянулась. Она вышла в коридор и спросила:
– Кто там, Саша?
– Не знаю, мужчина какой-то, – он обрадовался помощи.
– Что ему нужно? – не подходя к двери, уточнила хозяйка.
– Швабру просит.
– Так обеспечь ему, ты же знаешь, где взять.
Через минуту Саша уже вручил швабру терпеливо ожидавшему молодому человеку.
– О! Какая длинная! То, что нужно. Я сейчас верну, – сказал тот и пошел к лестнице.
Саша за ним. Мужчина поднялся на один пролет и стал заправлять швабру между решеткой на окне и самим окном.
– Что Вы делаете?
– Цветы достать хочу, – отвечал незнакомец, – вон они, видите, внизу на подоконнике.
– А снизу их подцепить не проще? – Саша включился в процесс спасения цветов.
– Можно попробовать, что-то сверху не достать никак, – Саша получил швабру обратно.
Спустившись по лестнице, он стащил букет с высокого подоконника.
– Спасибо, – сказал молодой человек и направился вверх.
– А как цветы туда попали? – не выдержал Саша.
– Я положил их сверху на решетку, а они свалились вниз.
– Зачем положили?
– Прикурить хотел.
– Аааа, – протянул Саша.
– Всего доброго, – сказал незнакомец.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
