Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Крик отчаяния чуть было не вырвался из груди женщины, но она успела вовремя зажать рот руками.
— Ты, кажется, не рада этой новости, Мария? — удивился Ангел.
— Нет… почему же… — забормотала растерянно молодая женщина, — просто… просто я бы предпочла, чтобы у меня был самый обыкновенный ребенок, который ничем не отличался от своих сверстников. Который рос возле меня, любил меня, нарожал мне внуков, а когда я состарюсь, ухаживал за мной. Если мой мальчик станет машиахом, он будет принадлежать людям, а не мне. Я потеряю его.
— Понимаю тебя, Мария, — закивал головой Гавриил, — как любой матери, тебе хочется, чтобы твой ребенок всегда оставался с тобой. Понимаю, но помочь тебе не смогу. Выбор сделан. Тебе придется смириться с тем, что твой сын станет машиахом, что ему уготовлена в этом мире великая миссия, что он поведет народ Израилев, а за ним и все человечество светлой дорогой к царству любви и справедливости.
Ангел Господень замолчал, внимательно вглядываясь в лицо молодой женщины и ожидая ее ответа.
— Почему я, блудница, — заговорила та нерешительно, — выбрана в матери будущего машиаха? Разве мало других, более достойных женщин?
— Твой муж Иосиф из рода царя Давида. А в Священном Писании сказано, что машиахом станет потомок Давида. Это одна из причин Господнего выбора. Другие же причины своего решения, — Ангел развел руки в стороны, — Всевышний мне не поведал.
— Об этом не беспокойся, Мария, — прервал женщину Гавриил, — я поговорю с Иосифом. Он будет убежден, что ты зачла ребенка от Святого Духа. И ты, Мария, не должна его в этом разубеждать.
— С горшочником я тоже поговорю.
г. Свердловск, 1968 год
Мочевой пузырь раздулся до размеров волейбольного мяча.
Казалось, еще минута и он лопнет, не выдержав распирающего его внутреннего давления.
— Надо пойти, поссать, — эта мысль оказалась первой в пробуждающемся сознании Юрия Николаевича Колотова в ненастное августовское утро 1968 года.
— Как же мне хреново!
Сформировалась вторая по счету мысль, свидетельствовавшая о том, что ее хозяин смог произвести анализ своего самочувствия.
Действительно, состояние Юрия Николаевича на тот момент оставляло желать много лучшего. В голове гудело так, словно там разместился оркестр духовых инструментов, исполнители которого решили поиздеваться над публикой. В животе что-то клокотало, а во рту ощущался мерзкий, кислый запах.
— Надо встать и пойти в туалет, — решил Юрий Николаевич.
Он медленно, чтобы не растревожить, продолжавший клокотать живот, перевернулся на бок и открыл глаза. Взгляд уперся в расплывшееся на подушке светло-коричневое пятно, обильно сдобренное остатками исторгнутого желудком вчерашнего ужина. Несколько секунд Колотов внимательно рассматривал представшую его взору картину.
— Разве я вчера ел помидоры?
Попытался напрячь память Юрий Николаевич, заприметив красные кусочки в месиве не переваренной пищи.
Мочевой пузырь напомнил о себе резкими покалываниями в нижней части живота. Колотов осторожно перелез через блевотину, спустил ноги с кровати и, пошатываясь из стороны в сторону, пошлепал в туалет.
— Да, прилично я вчера нализался, — тяжело вздохнул Юрий Николаевич, — и все же далеко не так, как с Генрихом Валуа герцогом Анжуйским. Мы тогда отмечали его избрание на польский престол. Я после той попойки три дня с постели встать не мог. Самого Генриха на следующее утро нашли на конюшне, в куче навоза.
Новые колики в животе заставили Колотова ускорить шаг. Когда струйка желтой жидкости весело ударилась о дно унитаза, из груди Юрия Николаевича вырвалось долгое «Ууууу…». От удовольствия он зажмурил глаза и… в следующую секунду, теряя равновесие, стал заваливаться на бок. Озорная струя запрыгала по кромке ночного горшка, соскочила на пол и образовала там изрядной величины лужу. Юрий Николаевич открыл глаза и одновременно уперся рукой в стену. С трудом приведя тело в вертикальное положение, он вновь направил струю в нужном направлении.
Облегчившись, Колотов взял тряпку с намерением подтереть пол. Но, как только его голова оказалась на уровне живота, тошнота резко подступила к горлу, и Юрий Николаевич поспешил выпрямиться. Он бросил тряпку в центр лужи и ногой слегка повозюкал ею по полу. Часть жидкости впиталась в тряпку, однако, в углу, за унитазом, еще сохранялись ее значительные разливы.
Не в силах продолжать работу, Юрий Николаевич направился на кухню. Здесь он открыл кран холодной воды и подставил под струю стакан. Рука со стаканом дрожала так, словно ее дергал из стороны в сторону злой насмешник, поставивший перед собой цель не дать хозяину дома утолить жажду. С трудом наполнив стакан на две трети его объема, Юрий Николаевич поставил его на край стола и сел рядом на табурет. Обхватив стакан двумя руками и склонив к нему голову, Юрий Николаевич стал осторожно наклонять сосуд. Вода медленно потекла в раскаленное жаждой горло.
Опорожнив стакан, Колотов вновь наполнил его водой и повторил операцию. На этот раз тряска была не столь сильной и третий стакан Юрий Николаевич смог выпить, уже не садясь за стол.
Утолив жажду, Колотов подошел к окну и настежь распахнул его обе створки. В помещение ворвался прохладный, насыщенный влагой воздух. На улице моросил мелкий, противный дождь. Тяжелые, грязно-серые тучи закрывали все видимое между крышами соседних домов пространство. Тучи сползли с небосвода так низко, что Колотову показалось, будто он физически ощущает их давление на свою грудную клетку. Это ощущение вызвало ноющую тоску и острое желание опохмелиться.
Юрий Николаевич отступил от окна, опустился на табурет и, уткнув локоть в стол, подпер голову рукой.
— Какого черта я вчера так нажрался? — задался он риторическим вопросом, — ведь не хотел же с утра пить!
Колотов тяжело вздохнул.
— Генка-говнюк во всем виноват! Он меня расстроил! Начальник сраный!
Юрий Николаевич стал в подробностях вспоминать весь вчерашний день.
* * *
С утра его мучило похмелье, поскольку вечером предыдущего дня они с Трофимом выкушали по флакону портвейна. Рабочий день в НИИ Высоких Энергий, где Юрий Николаевич числился старшим научным сотрудником, начинался в 8:30, а пивной бар в двух кварталах от его дома открывался ровно в восемь.
— Успею пропустить кружечку.
Решил Юрий Николаевич, направляясь в противоположную от института сторону.
Однако успеть к началу рабочего дня Колотову не удалось. Во-первых, потому что бар открылся на девять минут позже положенного времени, а, во-вторых, очередь, состоящая из лиц, страждущих победить похмельный синдром, оказалась в тот день необычно большой. В результате, на работу Колотов заявился с опозданием в один час двенадцать минут. Зайдя в лабораторию, Юрий Николаевич чуть слышно поздоровался с коллегами и быстро прошел к своему столу. Серега и Люся, в ответ на его приветствие, кивнули головами. Зинаида же Матвеевна, старая калоша, демонстративно посмотрела на стенные часы и со вздохом покачала головой. После этого, она всем телом повернулась к Колотову и слащавым голоском пропела:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
