Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Незнакомый большинству наших современников николаевский военный Петербург и, казалось бы, хорошо знакомый пушкинский Петербург — это один и тот же город, одно и то же время, один и тот же архитектурный облик, одни и те же события, одни и те же люди. Известные писатели, поэты, публицисты, художники, скульпторы, архитекторы, инженеры, ученые, которые сделали николаевскую эпоху золотым веком русской культуры, ходили по тем же петербургским улицам и площадям, по которым солдаты гвардии маршировали в строю, проходили по служебным делам или в увольнениях. Пушкинские современники бывали в тех же домах, бальных залах, театрах, на концертах, выставках, праздниках и гуляньях, обсуждали одни и те же события в стране и в мире, что и гвардейские офицеры и генералы.
Книга, написанная на основе военных мемуаров, не издававшихся после 1917 года и практически незнакомых нашим современникам, материалов историй полков, исторических исследований прошлых и недавних лет, богатого иллюстративного материала, позволяет не только погрузиться в атмосферу николаевского Петербурга, но и по-новому прочесть многие произведения русской классики, обогатить свои знания истории Петербурга и России, соединить известные факты с малоизвестными, которые много лет замалчивались и искажались. Наконец, хочется надеяться, что эта работа станет вкладом в дело восстановления доброго имени императора Николая I, очищения его образа от клеветы и идеологических штампов. Настанет время, когда этот смелый, благородный, праведный государь и честный человек, настоящий русский патриот, займет достойное место в сознании наших соотечественников как пример истинной любви к Родине, беззаветного служения народу.
Глава 1
«Было время (поверит ли кто сему)…»
Главное и, если назвать вещи своими именами, преступное деяние Александра Благословенного — мятеж в декабре 1825 года. Конечно, ничего подобного он не хотел, и ход событий не режиссировал, но его отстраненность от дел управления, его желание «не говорить о плохом», а получать только «приятные известия», и привели к трагедии.
А.Н. Боханов. Николай I
Последние десять лет царствования Александра I стали для всех слоев русского общества временем чрезвычайно противоречивым. Отгремели военные залпы, позади была героическая эпопея 1812 года, освобождение Европы, взятие Парижа и отречение Наполеона. Русский народ с восторгом встречал свою армию, вернувшуюся из заграничных походов. Русский император находился на вершине славы, пожиная лавры главного победителя, спасителя Вселенной, царя царей.
Федор Николаевич Глинка, герой наполеоновских войн, адъютант, а затем офицер для особых поручений при столичном губернаторе М.А. Милорадовиче, через много лет отразил атмосферу гвардейского Петербурга первых послевоенных лет в «Стихах о бывшем Семеновском полку»:
Была прекрасная пора:
Россия в лаврах, под венками,
Неся с победными полками
В душе — покой, в устах — «ура!»,
Пришла домой и отдохнула.
Минута чудная мелькнула
Тогда для города Петра.
Окончив полевые драки,
Носили офицеры фраки,
И всякий был и бодр, и свеж,
Пристрастье к форме пригасало,
О палке и вестей не стало,
Дремал парад, пустел манеж…
Зато солдат, опрятный, ловкий,
Всегда учтив и сановит,
Уж принял светские уловки
И нравов европейских вид…
Но перед всеми отличался
Семеновский прекрасный полк,
И кто ж тогда не восхищался,
Хваля и ум его, и толк,
И человечные манеры?
И молодые офицеры,
Давая обществу примеры,
Являлись скромно в блеске зал.
Их не манил летучий бал
Бессмысленным кружебным шумом;
У них чело яснелось думой,
Из-за которой ум сиял…
Влюбившись от души в науки,
Забросив шпагу спать в ножнах,
Они в их дружеских семьях
Перо и книгу брали в руки,
Сгибаясь, по служебном дне,
На поле мысли, в тишине…
Тогда гремел звучней, чем пушки,
Своим стихом лицейский Пушкин
И много было… Все прошло![3]
Как отмечает историк, «Империя, завершив череду победоносных кампаний, к 1816 году располагала сильнейшей в Европе армией. Солдаты привыкли к войне, но теперь Императору нужно было от них совсем иное: начиналась новая „игра в солдатики". Победителям Наполеона полагалось вновь уподобиться марширующим куклам. В действиях Александра все явственнее проявлялись жестокость и крайняя мнительность. Все более строгими становились мелочные требования к строевым навыкам и внешнему виду военных. Командирами полков все чаще назначались сторонники палочной дисциплины, поощряемой высшим начальством».[4]
Хорошая строевая подготовка так же важна для армии, как и боевые навыки, особенно в войнах начала XIX века, где одно с другим неразрывно связано. В этих красивых и благородных войнах был свой порядок, своя тактика, совершенно не похожие на войны следующих веков. Ровные шеренги войск, четкое равнение рядов, мерное движение в ногу сплачивали солдат в бою, вселяли уверенность и твердость. Наступающие батальоны под огнем останавливались по команде для того, чтобы выровнять ряды. Даже при отступлении нужно было сохранять порядок, чтобы отойти непобежденными, несломленными. Когда в большом сражении рассеивался дым очередной схватки, и полководец с холма видел в трубу поредевшие, но сомкнувшиеся и ровно стоящие ряды своих солдат, он знал, что они выстояли и сохранили боеспособность. И напротив, расстроенные ряды, растерявшиеся боевые порядки, рассеянные толпы людей были несомненным признаком разгрома и поражения.
Но с наступлением мирного периода в русской армии начался сильнейший перекос в сторону шагистики. Вместо того, чтобы чередовать разные занятия, войска целыми днями совершенствовали «игру носков». Нередки были случаи, когда боевые офицеры, любимые солдатами, уходили в отставку, не выдержав новой атмосферы, а на первые роли выходили грубые, жестокие, мелочные истязатели солдат.
Александр I все меньше занимался управлением Россией и подолгу пропадал на заграничных конгрессах, пытаясь управлять Европой. Всю жизнь он был актером, и Россия представлялась ему скучной провинциальной сценой, а Европа — большим столичным театром, наполненным самым изысканным обществом ценителей искусства. Русский народ, очевидно, он считал своей собственностью, с которой можно делать все, что угодно. Завоевать любовь народов Европы, казалось ему, гораздо приятнее для самолюбия, а устройство европейского и мирового порядка важнее, чем проблемы своей страны.
Вступление гвардии в Петербург через Нарвские ворота. Гравюра И.А. Иванова (фрагмент). 1814 г.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
