Съездили мы как-то в советский полк помыться в бане. Правда, пока возвращались по дороге, покрытой на 20–30 сантиметров слоем мельчайшей пыли, изрядно запылились. Решили делать свою баню. Спустя пару недель с помощью царандоя нашли специалиста, который сварил обогревательный агрегат, и в одной из комнат устроили баню. Упомянутому мастеру не простили даже такое невинное сотрудничество с «шурави» (советскими) — его и сына мятежники вскоре арестовали и увели. Их судьба осталась нам неизвестной.
Новый 1982 год встречали за столом с пловом, приготовленным переводчиками — сотрудниками милиции из Таджикистана. Пригласили губернатора и первого секретаря провинциального комитета НДПА. Праздник был омрачён тем, что накануне попала в засаду мятежников группа солдат и активистов одного из пригородных районов. Были подбиты из гранатомётов два танка, погибло 11 человек, в том числе начальник районной милиции и секретарь райкома НДПА. Один из наших гостей весь праздничный вечер горько рыдал, вспоминая погибших товарищей, и его никак нельзя было успокоить.
Помню очень колоритных «защитников революции», вооружённых столетней давности винтовками, двое из них, кстати, воевали на стороне мятежников и лишь несколько месяцев назад перешли на сторону правительства.
Вертолёт, которым я возвращался в Кабул, несколько раз «приседал» в безлюдных местах — доставлял хлеб и письма небольшим гарнизонам советских постов. Поразил вид солдат, забиравших груз от вертолёта: невесёлые, запылённые, одетые в изношенную рваную одежду и обувь без каких-либо воинских знаков различия.
Чарикар — Баграм — Саланг
В феврале 1982 года я получил назначение руководителем советнической группы МВД СССР в провинции Парван, где проработал 20 месяцев. Провинция расположена севернее Кабула, её центр — город Чарикар стоит на автотрассе, ведущей от Советской границы до Кабула. Провинция известна многим советским военным крупнейшей в Афганистане авиабазой Баграм, высокогорным перевалом Саланг, а также Панджшерским ущельем — базой одного из видных полевых командиров мятежников Ахмад Шаха Масуда, ставшего после вывода советских войск министром обороны переходного правительства Афганистана. Позже он командовал противостоящими талибам силами Северного альянса и в сентябре 2001 года погиб от взрыва бомбы террористов-смертников, подосланных якобы Усамой бен Ладеном.
Важное стратегическое положение провинции, наличие сильного, хорошо организованного и активного партизанского движения обусловили присутствие здесь значительных советских сил: дислоцировался штаб и подразделения двух полков мотострелковой дивизии, отдельные парашютно-десантный и сапёрный полки, батальон охраны Баграмской авиабазы, авиационные части и обслуживающие их подразделения. Боевую школу здесь прошли многие из высшего состава армий стран СНГ, включая и руководителей министерств обороны. Афганские вооружённые силы, кроме частей ВВС и ПВО, были представлены пехотным полком, дислоцировавшемся в уездном центре Джабаль-ус-Сарадж, и расположенным в Чарикаре оперативным батальоном главного управления защиты революции (ГУЗР) МВД ДРА (ГУЗР — что-то вроде главного управления внутренних войск МВД).
Военно-политическая обстановка здесь постоянно была напряжённой, опасной, а иногда просто драматичной. Мятежники регулярно нападали на колонны автомашин, обстреливали их, захватывали грузы, людей. В районе перевала Саланг иногда полностью уничтожали целые автоколонны. Широко практиковалось ими минирование дорог, обстрелы из миномётов и безоткатных орудий населённых пунктов, контролируемых правительством, массированные нападения на объекты правительственных сил. Особенно часто штурмовали они расположенный вне авиагарнизона центр уезда Баграм, часто донимали методичными миномётными обстрелами провинциальный центр. Сильно ощущались фракционные трения внутри правительственных органов, дезорганизующее влияние агентуры мятежников.
Территория провинции в мою бытность там неоднократно была полем масштабных боевых действий, проводившихся советскими войсками с участием афганских сил — прежде всего для ликвидации базы Ахмад Шаха в Панджшерском ущелье. Немало наших людей погибло и было искалечено на этой земле. Недаром в одной из популярных в тех местах самодеятельных песен есть такие слова:
Тот, кто ни разу не был в Баграме, кто не встречал с автоматом рассвет,
Пусть же он нам не завидует с вами: нет, ничего здесь хорошего нет.
Припев той же песни звучит так:
А над Баграмом горы высокие, каменный нас окружает мешок.
А над Баграмом, совсем недалёкие, солнце в зените, пыль да песок.
Действительно, ландшафт там неповторимый: на высоте около 1500 метров над уровнем моря равнинный участок почти круглой формы, километров 50 в диаметре, а вокруг высокие горы до пяти тысяч метров со снежными вершинами. Впечатление такое, что находишься на дне глубокой миски. Равнину обычно называли зелёной зоной — сплошные поля, сады, виноградники, полив которых осуществляется из каналов и арыков, питаемых горными реками. Зимой горы сплошь покрыты снегом, некоторое время (январь — февраль) он лежит и на равнине. Потом граница снежного покрова постепенно поднимается вверх по склонам гор. Ранней весной на равнине и пологих склонах у подножия гор появляется нежно-зелёный покров, расцветает множество диких тюльпанчиков. Дней через 10 жаркое солнце всё сжигает, и там, где нет полива, остаётся до следующей весны иссушенная солнцем каменистая земля без какой-либо растительности. Поближе к горам и ущельям, по каким-то своим законам постоянно дует ветер, с воем несёт песок, как у нас зимой снежную позёмку. Как ни конопать щели в окнах — за день везде слой мельчайшей пыли.
Зелёная зона, как и горные ущелья, в основном контролировалась мятежниками, они же распоряжались примерно в половине уездных центров, другую их половину с примыкающими кишлаками контролировало правительство. Окопы и землянки мятежников располагались буквально в 100–200 метрах от границы провинциального центра со стороны зелёной зоны. У городской черты, в том числе напротив позиций мятежников, в глинобитных усадьбах — крепостях с высокими дувалами (стенами) располагались посты царандоя. Вдоль Кабульской автотрассы километров через 5 располагались советские посты силой около взвода каждый, кое-где с орудиями и танками. Баграмский аэродром и весь авиагарнизон охраняло афганское воинское подразделение и советский батальон охраны.
В Чарикаре имелась фабрика по производству кишмиша (изюма). Известен Чарикар и таким промыслом как изготовление ножей. Делают их с выбрасывающимися, фиксирующимися лезвиями, обычные карманные ножи различных видов и размеров. На лезвия путём травления наносятся надписи типа «Как не зазнавайся, всё равно попадёшь на нож». Баграм — поселение чисто военного назначения. Интересен уездный центр Джабаль-ус-Сарадж. Расположен он у подножия высоких гор, от него начинается подъём по автотрассе до перевала Саланг. Селение очень живописное. В нём располагалась летняя резиденция короля Афганистана. Её постройки, сад, омываемый текущими с гор ручьями, сохранялись властями. В Джабаль-ус-Сарадже имелась ткацкая фабрика. Мы её как-то посещали. Оснащена она допотопным оборудованием. Изготовляла примитивную ткань типа мешковины, только белую. В Джабаль-ус-Сарадже и Чарикаре имелись небольшие гидроэлектростанции.
