— Ты говоришь обо мне? Теперь Рид явно разозлился.
— Я говорю обо всех нас.
— Ладно. Обо всех нас. — Бек задумчиво посмотрела на горы, потом опустила глаза вниз, на своё походное снаряжение: грубые туристские башмаки, длинные носки, шорты цвета хаки со множеством карманов, предназначенных для самых разных вещей, потрясный рюкзак с миллионом молний, ремешков и клапанов, спальный мешок и крохотная туго скатанная палатка, которая раскатывалась и становилась достаточно большой для двух человек. Рид предварительно устроил три (не один и не два) коротких «пробных похода», чтобы проверить всё на практике: удобность одежды, вес рюкзаков, качество туристских башмаков, время установки палатки — в общем, всё. — Ну хорошо, я не дома и мне н-некомфортно, так что, полагаю, ты можешь быть д-доволен.
Рид улыбнулся.
— Неплохое начало.
Бек захотелось ударить мужа.
Он снова обратился к карте, и Бек попыталась сосредоточить внимание.
— Итак. Мы идём отсюда по тропе Кейв-Лейк до развилки, затем проходим по Лост-Крик ещё восемь с половиной миль и без особого труда добираемся до охотничьего домика засветло. Он находится здесь, прямо у ручья. Рэнди Томпсон будет ждать нас там.
— С обедом?
— Скорее всего, Рэнди научит нас разводить костёр без спичек и готовить обед из всякой всячины, которую можно найти в лесу.
— На это уйдёт вечность. Рид приподнял бровь.
— Рэнди может заварить чай из сосновой хвои за пару минут, через неделю мы научимся делать то же самое.
Бек состроила гримаску.
— Чай из сосновой хвои?
Рид пожал плечами — бестрепетный, жизнерадостный.
— Насколько я понял, он весьма неплох. Возможно, нам даже понравится.
— Он ведь не с-собирается к-кормить нас жуками и червями?
Весёлая улыбка ни на миг не сходила с лица Рида.
— М-м-м… возможно, тебе и они придутся по вкусу.
Бек набрала в грудь воздуха, собираясь сделать язвительное замечание.
— Пожалуй, нам пора трогаться. — Рид свернул карту и засунул в одно из многочисленных отделений рюкзака, снабжённых молнией, потом взвалил рюкзак на плечи и просунул руки под лямки.
Бек последовала примеру мужа. Рид держал рюкзак на весу, пока она, извиваясь, накидывала лямки на плечи. Рюкзак оказался не таким тяжёлым, как она ожидала, — но, с другой стороны, может, он просто поначалу кажется лёгким.
Рид двинулся через усыпанную гравием парковочную площадку к тропе. Бек последовала за ним, один раз оглянувшись на ходу с целью удостовериться, что она ничего не оставила позади, помимо своего здравого смысла. Джип одиноко стоял там, точно преданный пёс на дороге, провожающий взглядом уходящего хозяина.
— Ты запаришься в этой куртке, — заметил Рид.
Бек посмотрела на свою куртку из оленьей кожи, отделанную бахромой. Это был подарок отца, который тоже жить не мог без туристических походов. Она никогда не носила её раньше, но сочла подходящей для этой прогулки.
— Я хочу быть Д-даниелом Б-буном, ясно?
— Тебе придётся тащить её в руках.
— Беспокойтесь о себе, мистер Всезнайка.
Рид шёл лёгкой, пружинистой походкой, несмотря на тяжёлую ношу за плечами. Он казался таким довольным, что Бек почти не сомневалась, что у него поехала крыша.
— Да, это именно то, что нам нужно.
Ты хочешь сказать «то, что мне нужно»! Несомненно, в лучшее время она частично признала бы правоту мужа, но в данный момент решительно не желала этого делать.
Итак, момент настал. Чувствуя себя Нейлом Армстронгом, Бек устремилась за своим безрассудным мужем и сделала Один Маленький Шаг с парковочной площадки на тропу.
Затем последовали другие шаги. Она дважды оглянулась назад, прежде чем знакомый мир окончательно скрылся из виду за густыми зарослями леса.
Потом, уже больше не оглядываясь, она быстро зашагала вперёд, оставив один мир ради другого.
Дорога 228 летом «содержалась в хорошем состоянии», что на языке жителей штата Айдахо означало, что размытые дождями участки засыпают щебёнкой и вы можете ездить по ней, если не имеете ничего против выбоин, по которым с грохотом прыгает ваш автомобиль, пыльной завесы перед глазами, непрерывного оглушительного хруста гравия под колёсами и частого стука камешков о днище.
Доктор Майкл Капелла, приземистый темноволосый профессор колледжа тридцати с лишним лет, ехал по 228-й в «тойоте», напряжённо высматривая все неровности дороги, все кочки, все ухабы, поднимаясь всё выше в горы на скорости, близкой к опасной. Его жена Синг, очаровательная коренная американка, сидела рядом с выражением тревоги на лице, обеспокоенная лихой ездой мужа.
— Невероятные горы, — промолвила она, восхищаясь красотой пейзажа.
Кэп кивнул, крепко сжимая руль.
— Кэп, смотри, какой там живописный вид.
— Ты к чему клонишь?
— Сейчас ещё только начало пятого. Мы доберёмся до места задолго до условленного времени, так что расслабься. Сбрось скорость немного. Разве цель нашей поездки не отдых?
Он слегка отпустил педаль газа. Синг ничего не сказала, но едва заметная улыбка тронула её губы.
Кэп позволил себе бросить быстрый взгляд вправо, где сразу за краем дороги круто уходил вниз к реке Сент-Мари длинный откос, а над бездонной, лесистой долиной кружила одинокая скопа. Он глубоко вздохнул и немного расслабил руки, державшие руль.
— Нелегко отвлечься от проблем. Синг улыбнулась.
— Но вполне возможно. Они остались в прошлом.
Он на несколько мгновений задумался, всё ещё не в силах уразуметь смысл прозвучавших слов.
— Нет, они по-прежнему существуют, просто меня там нет. И я всё думаю, что мне следовало бы остаться, поскольку они остались.
Синг хихикнула.
— Ты и этот договор о неразглашении! Из-за него ты говоришь загадками — ты замечал когда-нибудь?
— Извини. Я знаю, это невежливо. Она дотронулась до его руки.
— Тебе не нужно ничего говорить и не нужно ничего доказывать — особенно мне. Я хорошо знаю человека, за которого вышла замуж.
Кэп медленно кивнул, чтобы избежать спора. Такого рода разговор повторялся не в первый раз, и жена была права, но ему всегда было трудно согласиться с ней. И сейчас тоже.
— Ну, в таком случае называй это отпуском. Отдыхом.
— Это отпуск. Это отдых. И Риду пришла в голову хорошая идея. — После паузы она добавила: — Мне так кажется.
Кэп переключил мысли на предстоящую неделю.
— Рид говорит, Рэнди Томпсон самый лучший. Кстати, он индеец.
— Что ж, значит, ещё не все наши вымерли.
