— Мастер де Бир! — позвал Гервард. — Где вы, мастер де Бир?
Ответом ему послужил только шелест крыльев — крики вспугнули затаившихся в кустарнике птиц.
— Мастер де Бир! — не сдавался Гервард. Но, не получив ответа, махнул рукой и повернулся к сестре:
— Не думаю, чтобы он был здесь. Пойдём?
Гвинет кивнула, но вдруг замерла и схватила брата за руку.
— Подожди! По-моему я что-то услышала.
Она замерла и прислушалась. Так и есть: кто-то пробирался по лесу, шурша схваченной морозцем листвой. За деревьями мелькнула знакомая фигура в длинной коричневой рясе с деревянным посохом. Урсус?
— Урсус! — крикнула Гвинет. — Урсус, подождите!
Отшельник Урсус жил где-то на склонах Тора — где именно, они с Гервардом не знали. Гвинет подобрала юбки и бросилась догонять его, но споткнулась о корень и чуть не упала. А когда снова подняла голову, отшельник уже исчез.
— Ты уверена, что это был он? — спросил Гервард.
Гвинет кивнула. Ещё бы она не узнала Урсуса!
— Почему он не остановился? — вздохнула она, потирая ушибленную ногу. — Можно было бы попросить его поискать мастера де Бира…
— Ты же знаешь, Урсус всегда так, — пожал плечами Гервард. — Он подождал бы, если бы хотел нам что-то сказать. А если он найдёт мастера де Бира, то и сам догадается проводить его в деревню.
— Ты прав, — кивнула Гвинет. — Что ж, пойдём.
Возвращаясь к тропинке, они перепрыгнули через ручей, весело журчавший по камням среди засохших папоротников и пучков травы. Вода его имела отчётливый красноватый оттенок.
— Источник Чаши! — вспомнила Гвинет. — Как ты думаешь, мог мастер де Бир туда пойти?
Источник Чаши, что давал начало ручью, был расположен чуть выше на склоне холма.
— Ещё как мог, — откликнулся Гервард. — Это же древняя святыня, верно? А его как раз интересуют такие вещи.
— Верно, — кивнула сестра. — Пилигримы до сих пор туда приходят. Кто не знает легенды о том, что Иосиф Аримафейский спрятал здесь чашу Святого Грааля, и вода сделалась красной от крови Спасителя! Вот бы это было правдой, а, Гервард?
— Ну, вода тут действительно красная, кто бы спорил, — заметил Гервард. — Только отец говорит, это она что-то из земли вымывает. А насчёт святого Иосифа — просто красивая легенда.
Гвинет промолчала. Все, даже святые братья, верили, что Иосиф Аримафейский действительно был в Гластонбери. На вершине холма Усталых Путников он воткнул в землю свой посох, и тот чудесным образом расцвёл. Так родилось первое Терновое Древо. Это уже потом терновник разросся повсюду в округе. А ещё святой Иосиф привёз с собой в Британию чашу, из которой пил Христос во время Тайной Вечери — Святой Грааль. И если эта чаша не утрачена, нет для неё места лучше, чем Гластонбери, где столь причудливо сплетаются легенды разных веков и народов… Но Гвинет прекрасно понимала, что её упрямого братца не переспоришь.
Они карабкались все выше и выше и вскоре добрались до истока ручья. Тропинка, и раньше едва заметная, почти исчезла. Ручей вытекал из неглубокой расщелины в скале и срывался вниз каскадом крошечных водопадиков. В торжественной тишине этого места было что-то жуткое. Даже птицы не пели.
Гвинет не могла оторвать глаз от красной, словно кровь, воды ручья. Этот чистый ярко-алый цвет… неужели он и раньше был таким? А вон там что за тёмная струйка?
— Гервард, — позвала она хрипло.
Брат уже обогнал её и продолжал карабкаться все выше, цепляясь руками за кустики сухой травы. Он обернулся и спросил удивлённо:
— Что стряслось, Гвинет?
— Взгляни на воду!
Гервард открыл было рот, чтобы ответить, но не нашёл слов. В глазах у него застыл ужас.
— Она не должна быть такой красной, — тихо продолжала Гвинет. — Это действительно кровь!
Она поднялась к брату и огляделась. Отсюда ясно видна была трещина в скале, откуда вытекал ручей. Чуть ниже по склону беспорядочная куча камней наводила на мысль, что когда-то часть скалы откололась и упала вниз. Вроде ничего подозрительного… И тут Гвинет заметила такое, что у неё перехватило дыхание.
Из-за большого камня торчали ноги. Ноги в красивых с золотым галуном кожаных башмаках. В последний раз Гвинет видела эти башмаки на ногах пропавшего постояльца, мастера Натаниэля де Бира.
Глава вторая
— Это он! — прошептала Гвинет.
Гервард побелел и с трудом сглотнул.
— Надо идти в деревню за помощью.
— А вдруг он не умер, — пробормотала Гвинет, сама не веря тому, что говорит. Столько крови кругом… Вряд ли мастер Натаниэль жив. И всё же нехорошо оставлять его в ручье — пусть даже мёртвого.
— Мы сами ничего не можем сделать, — настаивал Гервард. Первый шок прошёл, и он уже начал что-то соображать. — Чем быстрее мы позовём помощь, тем лучше.
Он начал спускаться вниз к тропинке. Гвинет съехала вслед за ним, испытывая смешанное чувство облегчения и стыда. Но облегчение сменилось ужасом, когда из-за поворота тропы показалась высокая тёмная фигура.
К счастью, ужас был недолгим — Гвинет сразу узнала длинное худое лицо под тёмным капюшоном монашеской рясы.
— Брат Тимоти! Какое счастье, что вы здесь!
— Гвинет? Гервард? — удивился юный монах. — Что случилось?
—Т-там!
Гвинет обернулась и ткнула рукой в сторону источника. С того места, где они стояли, не было видно ничего необычного, и брат Тимоти удивился ещё сильнее.
— Там кто-то лежит, — нетвёрдым голосом пояснил Гервард. — Нам показалось, что он мёртвый.
Лицо брата Тимоти омрачилось.
— Подождите меня здесь, — приказал он. — Пойду, проверю.
Брат с сестрой молча смотрели, как он карабкается вверх по ручью. Гервард ковырял ногой опавшие листья, а у Гвинет от пережитого напряжения задрожали колени, и она тяжело опустилась на ближайший валун. И зачем только ей понадобилось предлагать отцу помощь!
Брат Тимоти вернулся почти сразу же.
— Мёртв, — доложил он. — У этого человека на голове рана в три пальца шириной. Упокой, Господи, его душу!
— Аминь, — прошептала Гвинет. Ей почему-то стало неуютно под взглядом голубых глаз брата Тимоти. Он вдруг в одночасье повзрослел, и стал каким-то более… строгим, что ли? Куда только делся товарищ по детским проказам, с которым они в своё время вместе воровали яблоки из чужих садов?
— Что же теперь делать? — спросил Гервард.
— Я останусь, покараулю тело, — твёрдо ответил новый брат Тимоти. — А вы бегите в аббатство и разыщите брата Патрика — он должен осмотреть беднягу.
— Неужели он всё-таки жив?
