— А что это за коты? — неожиданно спросила девушка. — Я видела нескольких в казармах…
— О, коты! — В усах Барга спряталась усмешка. — Кот, госпожа, — создание столь удивительное, что даже говорить о нем нелегко. Ведь, кажется, и у вас в Армекте в легионах служат коты?
— Очень редко. Ну, может, на северной границе…
— У нас почаще. Только у вас — поджарые, гибкие тирсы, а Громбелард — родина гигантских гадбов, котов-воинов.
— Может ли такой кот-воин угрожать вооруженному человеку?
Барг едва не расхохотался.
— Прости, госпожа, но ты, видимо, никогда не видела гадба вблизи. Это кошмарный сгусток мускулов, твердых, словно железо. У дикого пса нет никаких шансов против него. Волк, если он зол и голоден, иногда отваживается встать у него на пути, но, как правило, проигрывает. Если когда-нибудь тебе, госпожа, доведется встретить кота в темном переулке — уступи ему дорогу. И в этом не будет ничего постыдного, ибо каждый разумный человек поступит именно так. Кот настолько непредсказуем, что заранее и предположить нельзя, что его может разозлить, а что — позабавить. Я, наверное, мог бы попробовать потягаться с котярой, но подобного случая не ищу. Мне еще жизнь дорога.
Они замолчали. Тихо потрескивал костер, из котелка доносился запах вареного мяса. Уже совсем стемнело. На небе сверкали звезды.
— Звезды, — заметил Барг. — Редко доводится их видеть.
— Пожалуй, — тихо вздохнула Каренира. — Здесь постоянно льют дожди. С того времени, как приехала, сегодня впервые увидела солнце.
— Я тебя понимаю, госпожа. Нужно родиться громбелардцем, чтобы любить наши тучи, дожди.
Один из солдат с необычной для легионера робостью попросил:
— Расскажи нам об Армекте, госпожа. Только не о ваших разбойниках, а так, в общем.
Она улыбнулась:
— О разбойниках мне рассказывать нечего, хотя бы потому, что… их, собственно, и нет. Разве что изредка встретятся на большой дороге… А Всадники Равнин, те, по большому счету, никому не угрожают. Ездят туда-сюда. Иногда что-нибудь стянут, ну а поджечь дом или умыкнуть девушку — это большая редкость. А про Армект вообще… слова подобрать трудно. Уж очень дивный город. Не сердитесь.
Наступила тишина. Каренира медленно прислонила голову к стволу росшей позади нее сосенки и закрыла глаза.
— Поешь, госпожа, и иди в палатку, — мягко сказал Барг. — Та, что поменьше, — твоя.
Она открыла глаза:
— Только моя? Зачем же вам тесниться в одной палатке?
— Она рассчитана на пятерых, госпожа. А трое на посту…
— Посты! — вдруг вспомнила девушка.
— Я уже выставил, госпожа. Можешь спать спокойно.
— Если что случится…
— Я тебя разбужу, госпожа. Поешь.
— Спасибо, почему-то я совсем не голодна.
Она встала и пошла. В темноте палатка едва была видна. Там она нащупала седло и четыре пледа. Значит, часовые отдали ей свои одеяла.
Каренира высунула голову наружу.
— Барг! — тихо окликнула она.
Он сразу же подошел к ней:
— Да, госпожа?
— Зачем мне четыре пледа? Пусть часовые накроются.
— Нет, госпожа. Если им будет тепло, они могут заснуть. А в Горах нельзя себе такого позволять. Ты спи, госпожа.
Девушка отстегнула пояс с мечом и сняла сапоги. Закутавшись в пледы, она неожиданно для себя осознала, насколько о ней заботятся. Каренира не замечала, чтобы так же заботились о ее подругах-легионерках. Почему бы это?
Сон сморил ее мгновенно.
5
— Госпожа…
Она подскочила, протирая заспанные глаза. Светало.
— Сейчас… — еще спросонья пробормотала девушка.
— Пора в путь.
Барг неодобрительно смотрел, как она натягивает на босые ноги тяжелые сапоги.
— Сотрешь ноги, госпожа. Намотала бы портянки.
— Да, но… я их забыла в казарме, — беспомощно ответила Каренира.
Барг покачал головой и вышел. Вскоре он вернулся с чистыми лоскутами в руках:
— Возьми, госпожа.
Пока солдаты проворно сворачивали лагерь, она скрылась среди деревьев, как вдруг ее остановил окрик Барга:
— Ты куда, госпожа?
Она обернулась:
— Сейчас вернусь…
Он быстро подошел к ней:
— Извини, но я с тобой, госпожа.
Она густо покраснела:
— Ты не понял. Я…
— Я знаю, куда ты идешь, госпожа. Пойми ты наконец, тут Горы. И даже за этим здесь не ходят в одиночку.
Тут она взорвалась:
— Ну это уж слишком! Горы, Роры, одни только Горы! Что, и под кустом, где я хочу присесть, тоже притаились разбойники?
Барг вытянулся по стойке смирно:
— Прости, госпожа, но…
— Нет! Я солдат. Как-нибудь справлюсь сама!
Рбит спокойно, без спешки вытянул затекшие от долгого лежания лапы, затем, нехотя, будто играясь, выскочил из-за низкорослых сосен и сбил девушку с ног. Однако он недооценил сопровождавшего ее толстяка. Пришлось развернуться в воздухе, словно пружина, чтобы избежать удара меча, выхваченного молниеносно. Кот отскочил на безопасное расстояние.
— Спрячь оружие, легионер, — недовольно, но с уважением проворчал котяра. — Может быть, в первый и последний раз Басергор-Кобаль стоит перед тобой как друг.
Барг медленно опустил меч.
— Басергор-Кобаль… — недоверчиво повторил он.
Ошеломленная Каренира медленно поднялась с земли. Со стороны лагеря бежали солдаты. Барг остановил их движением руки.
— Я пришел с известием, — спокойно сказал кот. — Хочу вас предостеречь: вы на территории стервятников. Как я понимаю, она, — он сверкнул глазами на нашивки ее туники, — ваш командир? О Шернь, как низко пал Громбелардский Легион… Слушай меня ты, толстяк. Вы на территории стервятников. Делайте выводы.
Барг быстро убрал меч.
— Если ты говоришь правду, господин…
— Кот никогда не лжет, легионер. И не смей подвергать сомнению его слова, если не хочешь поплатиться собственной жизнью.
Стало тихо.
— Я не хочу, чтобы эти пожиратели падали поживились кем-либо, пусть даже вами.
— Спасибо, господин.
— Не за что.
Кот развернулся, махнул хвостом и исчез среди деревьев. Напоследок раздался его голос:
— А ты, толстяк, смело можешь ходить в лес один. Если ты всегда так ловко управляешься с мечом, как сегодня, — вряд ли тебе что-либо угрожает.
