На обширной каменной плите, служившей столом, лежала всякая дребедень – грифельная доска с непонятными значками, разноцветные мелки, недоеденный сухарь, самодельная зажигалка.
Короче говоря, много чего здесь было. Вот только люди отсутствовали. Неужели Князь опять дал промашку?
Ну что же, пользу можно было извлечь и из такой ситуации. По неписаным законам подземного мира, имущество, оставленное хозяевами без присмотра, считалось ничейным. Не грех им и поживиться. Телефон и велогенератор были ему, конечно, ни к чему, но вот еду стоило поискать. Пригодились бы и другие мелочи – водяра, одежда, пиропатроны.
Подняв лампу над головой, Кузьма занялся осмотром туннеля. Вскоре его стены раздались в стороны, а потолок ушел на недосягаемую для света высоту. Дабы не пропустить какую-нибудь потайную дверцу, он тщательно обстукивал бетонную поверхность посохом. Следовало бы, конечно, позвать на помощь стаю, да уж ладно – пусть отдохнет немного.
Случайно оглянувшись, Кузьма заметил, что подошвы его сапог оставляют четкие следы. Интересно, куда это он успел вляпаться? Ведь пол здесь вроде бы сухой… Осторожно тронув след и понюхав то, что осталось на кончике пальца, Кузьма поморщился. Не любил он такие дела, очень не любил…
Пришлось возвращаться. Уже через пару десятков шагов он наткнулся на большую лужу свежей крови, которую раньше почему-то не заметил. Натечь она могла только сверху.
Отступив назад, Кузьма направил свет лампы на стену. Там, на высоте три-четыре человеческих роста, из бетона торчали ржавые кронштейны, служившие раньше для размещения каких-нибудь кабелей или трубопроводов.
Каждый кронштейн толщиной превосходил руку. Назвать их концы острыми было никак нельзя. И тем не менее на шести кронштейнах подряд были насажены человеческие тела. На этот раз Князь оказался прав как никогда. Люди здесь действительно были, но никакой опасности из себя уже не представляли.
Снизу Кузьма не мог рассмотреть никаких подробностей. Не трупы, а мешки, вывешенные для просушки. Но все равно было страшно. Особенно его поразило одно тело, крайнее справа. Пробитое кронштейном не на уровне груди, как другие, а чуть ли не в паху, оно свешивалось головой вниз, зато раскоряченные ноги торчали вверх.
Это какой же рост и какую силу нужно иметь, чтобы сотворить такое сразу с шестью здоровенными мужиками! Кузьма с опаской глянул вверх, где вместо бетонного потолка ощущалась опасная и безграничная пустота. Скорее всего неизвестный убийца приходил именно оттуда. А это означало, что он умеет либо летать, либо передвигаться по вертикальным поверхностям. Под такое описание подходил разве что легендарный первозмей урей, в существование которого Кузьма верил с трудом. Впрочем, в стаде химер попадались экземплярчики на любой вкус.
Кузьме сразу расхотелось заниматься мародерством. Грабить покойников не только грешно, но и опасно. Примета есть такая – взял что-нибудь у мертвеца, скоро и сам с ним встретишься.
Прислушиваясь к каждому шороху и поминутно оглядываясь, он вернулся к стенке, перегораживавшей туннель. Здесь почти ничего не изменилось, только исчез со стола сухарь, да везде виднелись пятна помета – стая успела пошуровать.
Подумав немного, Кузьма снял трубку полевого телефона и крутнул ручку зуммера (не раз видел, как это делают темнушники). На другом конце провода молчали, хотя в трубке что-то гудело и потрескивало.
– Але! – Кузьма подул в микрофон.
– Какого хрена алекаешь! – ответил ему далекий сиплый голос. – Кто нужен?
– Тут, понимаешь, такое дело…
– Номер называй, вахлак! Опять наквасились!
– Грубые вы все, темнушники, – обиделся Кузьма. – Вам бы у светляков вежливости поучиться.
– Кого ты, гад, темнушниками называешь? – возмутился неизвестный телефонист. – Если на то пошло, мы не темнушники, а сыны первородной стихии – мрака. Это раз…
– Выродки вы, а не сыны, – перебил его Кузьма. – И не первородной стихии, а пекла. Это два!
– Ты что несешь, мразь! Ты кто такой? Кто тебя к аппарату подпустил? А ну позови старшего!
– Я здесь сейчас и за старшего, и за младшего.
– Погоди, сейчас я к вам наведаюсь и разберусь что к чему! – зловеще пообещал телефонист. – Клоуна из тебя сделаю, клянусь мамой!
– Вот-вот! Наведайся. Я тоже про это толкую. Только поосторожней себя веди. И запасные портки на всякий случай захвати… Да погоди ты, не ори! Вот горло луженое… Тут все ваши ребята досрочно тапочки отбросили. И даже нельзя понять, кто именно их порешил. – Дабы не засорять уши очередной порцией брани, Кузьма положил трубку.
Пора было сматываться. Химера, растерзавшая охрану, могла находиться где-то поблизости – недаром ведь из трупов продолжала сочиться кровь. Да и с темнушниками, которые, надо думать, вскоре прибудут сюда, встречаться что-то не хотелось. Уж очень они скоры на расправу. Сначала свернут скулу, а уж потом спросят, как зовут.
Кликнув стаю, Кузьма двинулся назад. Хочешь не хочешь, а крюк придется делать. Да ведь не в первый раз. Под землей прямых дорог нет. Вот так и проходит жизнь. Всегда на ногах. Всегда вслепую. Всегда на лезвии меча, простертого над бездной…
Шеол
Сначала он долго шел по уже знакомому и в принципе безопасному туннелю, пока не набрел на первый приличный поворот влево. Приличный – в смысле просторный. Кому охота ходить, согнувшись в три погибели?
Здесь пришлось ждать, пока стая разведает дорогу.
Звери отсутствовали очень долго и вернулись без Цацы и Ушастика. Вести, которые они принесли, были неутешительны – впереди гибель, природу которой не распознал (или не мог толком объяснить) даже Князь.
Проторенным путем двинулись дальше и, на всякий случай пропустив два следующих поворота, задержались возле третьего. Снова стая ушла вперед, снова потянулось томительное ожидание, но на этот раз результаты разведки были обнадеживающими.
Туннель – уже не рукотворный, а оставшийся от пересохшей подземной реки – описывал замысловатые зигзаги как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости. Пару раз звери заставляли Кузьму обходить бездонные провалы, но он и сам заранее угадывал их по легкому запаху сероводорода.
Ходок Кузьма был прирожденный, но все же в конце концов и он выбился из сил. Место для привала искали очень тщательно, пока не остановили выбор на боковой пещерке, имевшей в главный туннель сразу три выхода.
Здесь их догнал Ушастик, который летать уже не мог, а полз, помогая себе крыльями. Когда Кузьма осторожно тронул его, на пальцах остались клочья шерсти. Можно было подумать, что несчастного Ушастика окунули в крутой кипяток. Он был уже не жилец на этом свете, даже от водяры отказался, но почему-то хотел до конца остаться в стае.
Другие зверьки злобно шипели на него – доходяг здесь не любили. И вообще, как давно заметил Кузьма, все летучие мыши были беспощадны и ревнивы друг к другу, чем весьма напоминали людей. Ослабевший или состарившийся тут же превращался в пария, которого затравливали буквально до смерти.
