– Что-то не так? – раздраженно осведомился дядя.
– Тут больше страницы, а я не знаю, как пролистать. Лепторов нет, а на саунде у вас, небось, голосовая распознавалка…
Менеджер-эталон пренебрежительно фыркнул. И сказал:
– Нету там никаких этих… распознавалок! Мне нечего скрывать – что бы там про меня ни болтали!
– Ага… Некст пейдж, экшн… Действительно, нету распознавалки. А по-русски он тоже брэйнит?
– Он, как ты изволил выразиться, «брейнит» команды на всех известных литературных языках. – Судя по исключительной предупредительности тона, дядино терпение на третьей космической неслось к финалу. – Еще что-нибудь интересует?
– Классное писало! – племянник вздохнул завистливо, после чего зачем-то подышал на правый свой большой палец, как-то уж чересчур старательно притиснул его к дисплею и не слишком разборчиво буркнул «экшн». Заметив, что влиятельный родственник отслеживает эти манипуляции полубрезгливо-полуподозрительно, молодой человек разъяснил:
– Пальцы замерзли. Курсанты-кураторы (ну, знаете, эти – из старшекурсников) нам с первого дня долбили… – Он вдруг загнусил, повысив голос и обильно сдобрив его этакими сержантскими взрявками: – Персонально для некоторых осуществляю специальный команд-ввод исключительно по-русски. Для долгосрочного исполнения… Этоллно, ноутируйте, смоллеры: последнее хлопство – всобачить изменение зазусманелым фингером ор стереть чо-ничо невошенным. Минитов через десять вааще олл перехренячится нафиг, энд ноуванная фром стандартных функциональных команд хрюк прохелпит: южуалная инсталяшка соушную дерьмоподтирку квиклово исполнять донт спроможная.
Дядя внимательно дослушал все до конца, а дослушав, сказал вдруг:
– Ну-ка, дай сюда!
Вкладывая ноут в требовательно растопыренную дядину пятерню, юный родственник позволил себе недоуменную гримасу, однако эталон менеджерства мимику сию проигнорировал. Он внимательно рассматривал изображение. Насмотревшись, перезагрузил «писало» и опять вызвал на дисплей то же. Отпечаток племянникова большого пальца дисциплинировано светился прозрачной краснотой поверх текста.
– Кажется, все правильно, – произнес, наконец, дядя вроде бы даже разочарованно. И, перехватив наивно-непонимающий взгляд молодого родственничка, разъяснил: – А то мало ли чему вас там учат в вашем училище. У вас ведь там народ попадается разный. Правильно говорю?
– Не знаю, – племянник скромно потупился. – Наверное. А если я теперь ваш этот… модифицирующий блок потеряю, стоимость из стипендии выплачивать, или как?
Образец менеджера скатал ноут в трубочку и небрежно воткнул в какую-то щель на приборной лимузинной панели. И только после этого улыбнулся (на редкость обаятельно – как всегда то есть):
– Стипендии не хватит – разве что ты лет десять собираешься в своей альма-матери мозоли насиживать. Читать нужно было внимательней, раз уж взялся! Ну, ладно, едем уже, а то действительно придется ради твоей персоны выводить лайнер на петлю ожидания.
1.
– Слушайте, студиозы, через полчаса мне потребуется минимум тридцать свободных гигов на F4. Так что будьте благолюбезны оперативненько къедренизировать все свои шедевры программирования.
Изверг обвёл притихших студиозов ледяным взглядом, однако вознегодовать (по крайней мере, вслух) никто не отважился – все дисциплинированно кушали вязкую мутнозелёную жижу под кодовым названием «первое номер семь». Только Леночка, придержав ложку у самого рта, осторожно спросила:
– А что значит «къедренизировать», Виктор Борисович?
Изверг ехидно вызмеил губы:
– Это значит стереть, – любезно пояснил он. – К едрёной фене. Кушайте, детка, кушайте.
Виктор Борисович Изверов глядел только на Леночку – с этакой нехорошей удавьей пристальностью. Тем не менее, никто из практикантов ни на миг не засомневался, что «кушайте, детка» адресовано отнюдь не ей. Кушать, а точнее – скушать и утереться предлагалось Виталию Белоножко, ответственному старосте тройки практикантов из космотранспортного училища (факультет бортового программирования, трёхгодичное обучение, первая курсовая практика).
Несколько мгновений Изверг тянул паузу, явно надеясь, что студиозы всё-таки проявят неповиновение или хоть нагрубят заслуженному ветерану космонавтики, то есть ему. Надежды канули втуне – практиканты сосредоточенно расправлялись с обедом.
Правда, Леночка явно хотела бы спросить ещё о чём-то (возможно, кто такая Едрёна Феня), но Чин-чин пресёк эту попытку в зародыше, наступив любознательной сокурснице на ногу. И правильно сделал. За Леночкой нужен был глаз да глаз. Кроме неотразимой мордашки родители-украинцы наградили её звучной фамилией Халэпа, и благодарное чадо стремилось оправдывать родительский дар на все сто. Единственно, что у Леночки получалось действительно хорошо, это влипать на ровном месте и втравливать в свои неприятности как можно больше народу.
Так и не дождавшись от практикантов чего-либо предосудительного, Изверг разочаровано буркнул: «Благодарю, сыт,» – и поднялся из-за стола.
Перед тем, как покинуть кают-компанию, убелённый экс-космоволк проворчал, обращаясь, главным образом, к псевдокожаной стенной обивке:
– Если через полчаса мне не расчистят рабочее поле, я сделаю это сам, – и так прихлопнул за собой люк, что отражения потолочных светильников в содержимом тарелок раздробила мелкая рябь.
– Чего он так на нас взъелся? – Леночка не то всхлипнула, не то отфыркнула от глаз свою умопомрачительным образом завитую чёлку. – Что мы ему такого?..
– Да ничего, – Чин-чин собрал со стола пустые тарелки и отправился к амбразуре кухонного синтезатора. – Ты, Ленок, поставь себя на его место. Под занавес такой биографии оказаться на блокшиве – чем-то вроде космического бакенщика… И то ведь, считай, из милости только держат, в память былых заслуг: при его годах да болячках простого бы смертного трёхдюймовым швом к Земле приварили.
– А что такое «блокшив»? – Леночкин нос зашевелился от любопытства.
– Корабль, который на девяносто процентов выработал полётный ресурс и используется в качестве орбитальной станции, – раздраженно пояснил отличник, староста и во всех отношениях положительный человек Белоножко. – Между прочим, это тебе положено знать.
Вообще-то Виталию следовало бы понимать, что корить Леночку незнанием азбучных истин – дело намертво безнадёжное: Леночка, похоже, считала, что при её внешности (а в добавок ещё и при папе-директоре училища) быть умной попросту глупо.
– Мало ли чего кому положено! – огромные карие глаза папенькиной дочки шарахнули по старосте дуплетом ледяного презрения. – Тебе, например, полагалось бы наладить отношения с Извер… – обладательница благозвучной фамилии воровато оглянулась на зарешеченное дупло микрофона внутренней связи и сбавила тон до шепота, – с Изверовым то есть. А ты только пыхтишь и терпишь. Тоже мне староста – матрац безответный!
