Книга Убить фюрера - Олег Курылев

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135

Теперь, после покупки билета первого класса на экспресс Вена — Берлин, а также небольшого саквояжа (пассажир без багажа может вызвать подозрение), у Саввы оставалось чуть более восьмисот крон. Хватит на три-четыре месяца скромного существования. А что потом? Искать работу? Не нужен ли вам историк, господа, почти кандидат наук, тема проваленной диссертации которого звучит примерно так: «Пангерманизм первой четверти двадцатого века на примере венских фолькиш-ферейнов и его дальнейшее развитие в ариософских учениях начала тридцатых годов»? Что? Своих хватает? Ну, положим, таких-то у вас как раз и нету.

Ведь при желании он мог бы сварганить такое учение, которое, несмотря на весь его сюрреализм и откровенную фантазию, позволило бы ему предсказать многие события, точно предопределить направления общественного развития, предугадать грядущие катаклизмы и вознести своего автора на вершины почитания, как познавшего истину. Он просто воспользовался бы громадной информацией, хранящейся в кристаллах памяти его старого очешника. Одних только биографий людей, от оставивших едва заметную царапину в европейской истории до таких монстров, как Гитлер, он имел что-то около десяти тысяч.

Но на все это потребовалось бы время. Да и сам этот путь очень скользок и опасен. Велик соблазн сболтнуть лишнее. Зазевался, потерял чувство меры — и, сам того не желая, оказал непозволительное влияние на естественный ход истории. А если развитие событий вдруг пойдет не так, как положено, то все твои знания и биографии потеряют свое бесценное значение. Даже небольшие отклонения внесут неизбежную путаницу и вызовут цепную реакцию сюрпризов. Сложившийся порядок исторических фактов хрупок, словно карточный домик. Никакой самый совершенный компьютер и никакая самая умная программа не в состоянии просчитать последствия того или иного его, Каратаева, поступка. Но, разумеется, не стоит и преувеличивать. Если он, к примеру, отыщет здесь Ленина, познакомится с ним и поговорит о погоде, то вряд ли собьет этим будущего вождя пролетариата с предначертанного ему пути. И все же ему следует соблюдать предельную осторожность. Как можно дольше он должен оставаться в этом мире теневым потребителем его благ, не допуская сколько-нибудь существенного влияния на развитие событий. Только тогда он будет постоянным хозяином положения. А потом посмотрим.

Но восемьсот двадцать две кроны, равные семистам немецким маркам (по курсу 1 к 0.85), — слишком малая сумма, чтобы соваться на биржу и начинать манипуляции с акциями. Поэтому самым первым шагом сотрудника Берлинского исторического музея Августа Флейтера станет посещение одного из столичных казино. Еще дома Савва запустил на своем компьютере программу с заданием проанализировать тысячи газетных сообщений декабря одиннадцатого года на предмет поиска в них сведений о всякого рода финансовых аферах, крупных выигрышах или, напротив, проигрышах, о внезапно найденных кладах и тому подобном. Его внимание тогда привлекла заметка о том, как некий русский купец по фамилии Овчинников крупно проигрался в рулетку в берлинском казино «Фортуна». Произошло это за десять дней до Рождества, а именно пятнадцатого декабря. Вернее, еще только произойдет.

Казалось бы, какую выгоду можно извлечь из знания факта проигрыша? Никакой, если бы репортер не сообщил в своей заметке, что русский просчитался всего на один номер: вместо его «17 черное» выпал «18 красное»!

Каратаеву вспомнился тогда знаменитый Висбаден. Сколько известных русских (и не только мужчин) проигрались там в пух и прах! Один только Федор Михайлович чего стоит. Несколько раз в свои очередные приезды на этот курорт он выходил из-за стола не то что без копейки в кармане — без гроша за душой. Зато когда сочинял «Игрока», то знал о чем пишет не понаслышке.

Итак, пятнадцатое декабря, казино «Фортуна». Остается разыскать в толпе этого самого Овчинникова, дождаться, когда он поставит на «17 черное» и тут же сунуть все свои деньги на «18 красное». После этого лучше скрестить пальцы на руках и ногах и уповать на то, что репортер из «Берлинер тагеблат» ничего не напутал.

Савва выключил голограмму, спрятал очешник с очками в карман своего желто-песочного френча и откинулся на мягкую спинку дивана. В это время в дверь купе постучали. Их поезд пересек границу Германии, и немецкая таможня начала проверку документов.

— С возвращением в рейх, господин Флейтер, — сказал вежливый чиновник, отдавая Савве его фальшивый паспорт.

В Берлине, уплатив за две недели вперед пятнадцать марок, он снял комнату в квартале от Бельалиансеплац: выборка из газетных списков сдаваемого внаем жилья была подготовлена им заранее. В полиции Каратаев зарегистрировался как писатель, приехавший из Австро-Венгрии, но много лет перед тем проживший в России.

В ожидании пятнадцатого числа он гулял по городу, знакомясь с достопримечательностями; подглядывал и запоминал, сколько следует давать на чай таксистам, а сколько привратнику; разыскал на Курфюрстендамм «Фортуну»; посетил тот самый исторический музей, сотрудником которого якобы являлся; уплатил штраф в полицейском участке за кормление голубей в неположенном месте (а именно возле статуи Бисмарка, что напротив Рейхстага). Он покатался на трамваях, попил пива в «Томаскеллере», почитал объявления на афишных тумбах, среди которых особое его внимание привлекли сообщение о воскресных бегах на загородном ипподроме Мариендорф, где совсем недавно был установлен усовершенствованный тотализатор Экберга.

Пришлось потратиться и купить кое-что из одежды и канцелярских принадлежностей, а также несколько книжек. При всем при этом Каратаев строго следил, чтобы отложенные им на игру четыреста марок — все деньги он носил с собой — оставались в неприкосновенности.

В назначенный день тщательно выбритый Август Флейтер бродил по главному залу казино «Фортуна», позвякивая в левом кармане френча семью серебряными монетами по двадцать прусских талеров каждая. Он обменял их в специальном окошечке, отдав четыреста двадцать марок — почти все свои деньги.

Зеркала, люстры, темно-коричневые спиралевидные колонны, картины в тяжелых рамах, зашторенные темно-зеленым бархатом альковы для картежников. Публики много. Важные господа в белых жилетах под черными фраками и сюртуками с неизменными моноклями в глазу. Более современно и демократично одетая молодежь в таких же, как на Каратаеве, френчах, галифе или брюках, длинных шнурованных сапогах из желтой кожи или остроносых ботинках. Военные. Дамы в платьях из темных блестящих тканей до самого полу, с пышными рукавами на плечах и узкими на запястьях. Между ними сновали юркие стюарды в красных расшитых курточках и черных брюках с узкими серебристыми лампасами. Они носили подносы с выпивкой, подзывали к телефону завсегдатаев, помогали подняться из-за стола сломленному неудачами или ослабленному алкоголем игроку, выбегали на улицу вызвать экипаж или такси.

Большинство публики не принимало участия в игре. Некоторые живо наблюдали за происходящим за столами, завороженно следя за бегающим по кругу шариком или мелькающими на зеленом сукне игральными картами вперемешку с монетами, банкнотами и долговыми расписками. Другие ничем таким не интересовались, коротая здесь холодный зимний вечер за светской беседой. Они потягивали напитки, кивали проходящим мимо знакомым, обсуждали последние новости.

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135