Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Жители некоторых городов, вообще, позабыли своих родителей. И появились Ростов – папа, Одесса – мама… Но всех переплюнул Киев, присвоивший себе странный титул – Мать городов русских… После этого горожанин любого городишки просто обязан считать себя киевлянином.
И только генетические бродяги – американцы привязаны не к городам, а к работе. Скажите любому «среднему американцу» что на необитаемом острове он получит хорошую работу. Максимум через два часа он будет готов к отъезду. А месяца через три уже будет на этом необитаемом острове в собственном доме смотреть бейсбол по телевизору и пить пиво «Бадвайзер».
Что касается рождения самих городов, то они возникают только в определённых местах. И мест этих уже не меняют никогда. Войны и стихийные бедствия ни на что не влияют – город, стёртый, казалось, с лица земли, упорно вырастает на прежнем месте. Ну, чтобы отойти в сторону немного? Там и место покрасивее, и безопасней. Нет. Ни на шаг! Великая загадка исчезновения городов майя объясняется просто – они были построены не там, где им хотелось.
У каждого города – свой характер. И у жителей разных городов характеры свои. Вот попробуй тут разберись – горожане формируют характер города, или город характер горожан? Я склонен думать, что город.
Здесь не лишне вспомнить феномен Одессы. Боже ж ты мой! Куда бы жизнь не заносила человека, рождённого в Одессе, он будет отличаться от рождённых в иных городах, как чукча от англичанина. И, не дай Бог, соберутся где – то хотя бы три одессита. Они обязательно самоизолируются от остальных недостойных жителей и назовут свой микрорайончик «Маленькая Одесса». И сразу же начнут там растить, холить и лелеять несуществующий нигде, кроме Одессы, еврейский акцент и откровенное хамство, называемое Одесским юмором.
Города разумны. Это неоспоримо. Это надо воспринимать, как данность. Коллективные умишки различных социальных групп сливаются в городе воедино и формируют городской интеллект.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Город спал. Сладко посапывали, а иногда и храпели, в своих кроватях взрослые и дети, рабочие и служащие, не говоря уже об интеллигенции, которая, не смотря на то, что своей сути всего лишь прослойка, но тоже спать хочет. Спали собаки, кто в будках, кто на хозяйских ковриках, а кто и на голой земле. Спали умные вороны на ветвях столетних тополей. Спали сторожа в своих будках. Спали любовники, натешившись от души. Спали супруги, отложившие под предлогом головной боли исполнение своего долга на потом. Спали следователи Васильева, довольные тем, что поймали наконец – то вражину, так ловко таившего свой звериный оскал под маской простого туриста. Спали все. Только Васильев всё ходил по камере одиночке от стены к стене и пытался понять, что происходит.
И, конечно, он был очень испуган. Он вспоминал, как зять отговаривал его от поездки, утверждая, что Васильева непременно арестуют, как американского шпиона. И вот пожалуйста! Зять был прав. А вдруг ещё и пытать начнут? С них ведь станется.
После того как прошагал Васильев километров тридцать, он устал. И присел на нары, чтобы перекурить. И тут же возникла новая проблема. Васильев не умел крутить самокрутки. А после ареста у него не только изъяли часы, документы и деньги, но и разломили каждую сигарету на части. А вместо зажигалки выдали коробок спичек и газету. Табак, выпотрошенный из сигарет был аккуратно завёрнут в кулёчек и со словами: «Бери, блин! Мы же не звери какие.» – и выдан ошеломлённому Васильеву.
Васильев несколько раз видел в кино – идейные крестьяне, перед тем как изречь что – нибудь мудрое, ловко крутили самокрутки. Васильев оторвал кусок газеты, насыпал на этот обрывок табаку и начал стараться. Но не простое это было дело. Ох, не простое. Табак просыпался на пол, газета рвалась в самый ответственный момент… И Васильеву хотелось плакать от беспомощности. Но в конце концов хитрое сооружение было выстроено и Васильев закурил. А затянувшись несколько раз, начал рассматривать жалкие останки «средства массовой информации», что выдали ему в дежурной части. Васильев прочитал название «Красное знамя» и только потом дату выхода – 29 апреля 1981 года. Дальше он читать не стал, а просто курил и тупо смотрел на дату. И как только докурил, так сразу его и осенила простая, казалось, но по сути гениальная мысль:
– Это у меня бред! Это у меня пищевое отравление и я в реанимации. И я просто – напросто брежу.
Потом вспомнил Васильев, что в том здании, где было расположено сначала НКВД, потом Гестапо, потом снова НКВД, уже много лет находится женское общежитие Пединститута и немного успокоился, потому что вряд ли его там пытать будут.
– И даже если мне пригрезится, что меня пытают, то это тоже будет всего лишь бред. Такой же, как и всё остальное здесь. Эта мысль так понравилась Васильеву, что он совершенно успокоился, сходил на парашку, и заснул на нарах сладким сном человека, который только что решил теорему Квадратуры круга.
Утром Васильева поднял мрачный сержант, сводил оправиться, а потом выдал кружку кипятку, два кусочка сахара рафинада и ломоть чёрного хлеба. Васильев с удовольствием позавтракал, повозился с самокруткой и закурил, довольно отметив про себя, что в этот раз мучений было меньше.
– А действительно. Чего я переживаю? – утешал себя Васильев. – Современная медицина творит чудеса. И рано или поздно я приду в сознание. И этот бред закончится.
Тут снова сержант прогремел металлической дверью и повёл Васильева на допрос. В кабинете, куда привели Васильева, следователей было двое. Один очень любезный, но суетливый. Он сразу же предложил Васильеву сесть и спросил какой кофе сварить – покрепче или послабее. Второй молча сидел за столом под чёрно – белым портретом Дзержинского и причёсывался. У него была ровненькая, детская чёлочка, закрывающая не только лоб, но и брови. И он время от времени доставал расчёску и проводил ею по волосам. Потом энергично фукал на расчёску и прятал её в нагрудный карман пиджака.
Оба следователя были в штатском.
– Ну что? Признаваться будем или как? – недружелюбно спросил тот, что с чёлочкой.
– Я – старший следователь капитан Фисенко. И мне поручено вести расследование твоих преступлений.
Васильев подумал немного, а потом сказал:
– Я – гражданин Соединённых Штатов Америки Олег Петрович Васильев. Я требую консула и адвоката.
– Требуй. Твоё право. – согласился Фисенко. – А где мы тебе этого консула возьмём? Родим, что ли?
Второй следователь радостно засмеялся и поставил на стол перед Васильевым чашку кофе. Потом подумал и добавил пачку сигарет. Васильев не стал отказываться от халявы. И кофейку глотнул, и закурил.
– Ну, так что? – Фисенко начал писать на бланке. – Так и запишем – Олег Петрович Васильев. – потом почесал шариковой ручкой подбородок, – С какой целью прибыл в Город? Организация диверсий? Сбор разведданных? Организация шпионской подпольной сети?.. Зачем, короче, приехал?
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
