Г. Ф. Лавкрафт[13]
1
Еще совсем недавно путешественник, проезжая через северный Висконсин по Чекуамегонскому тракту в сторону Пашепахо и свернув налево у развилки с Брул-Риверским шоссе, вскоре оказывался в местах, которые иначе как глухоманью не назовешь. Двигаясь дальше по заброшенной дороге, он через некоторое время мог заметить полуразрушенные хижины, давно покинутые обитателями и поглощенные лесом. Это отнюдь не пустынный край, растительность здесь богатая, однако сам воздух в густых лесах пронизан ощущением мрака и ужаса, что действует на нервы даже случайному путнику. Дорога меж тем становится все более узкой, а потом и вовсе исчезает, немного не доходя до одинокого домика на берегу прозрачного голубого озера, окруженного вековыми деревьями. Здесь царит вечная тишина, нарушаемая лишь ночными криками козодоев, гагар и сов, шелестом листьев на ветру и… постойте, да листья ли то шумят? И кто может сказать, под чьей тяжестью хрустнула ветка — зверя или, может быть, существа, неизвестного человеку?
Лес, окружающий заброшенный домик у озера Рик, приобрел скверную репутацию задолго до того, как я впервые о нем услышал, — репутацию куда более зловещую, чем рассказы о прочих диких и мрачных местах. Говорили, что где-то в лесной чаще прячется некое существо — не обычное завывающее привидение, а нечто вроде полузверя-получеловека. Жители окрестных поселений, а также индейцы, кочующие на юг через эти края, на все вопросы об этой твари лишь молча покачивали головой. О лесе на берегу озера издавна ходили пугающие слухи, и к концу прошлого века он уже пользовался настолько дурной славой, что даже самый закаленный любитель приключений подумал бы дважды, прежде чем туда сунуться.
Первое упоминание об этих местах появилось в записках одного миссионера, который направлялся к голодающему индейскому племени, жившему на северном берегу залива Чекуамегон. Отец Пиргард бесследно исчез; через некоторое время индейцы принесли то, что от него осталось: сандалию, четки и молитвенник, где было нацарапано следующее: «У меня такое чувство, что меня кто-то преследует. Сначала я думал, что это медведь, однако теперь уверен, что это нечто более страшное, что-то такое, чего не может быть на земле. Близится ночь, а у меня, по-видимому, начинается легкий бред, ибо я все время слышу какую-то странную музыку и другие непонятные звуки, которые не может издавать живое существо. Я не могу избавиться от мысли, что слышу чьи-то тяжелые шаги, от которых сотрясается земля; несколько раз я видел на земле следы — все они разной формы и величины…»
Затем последовали и вовсе жуткие события. Когда Большой Боб Хиллер, один из самых алчных лесных баронов на всем Среднем Западе, начал мало-помалу захватывать берега озера Рик — а было это в середине прошлого века, — он поразился первозданной мощи здешнего соснового леса; и хотя этот участок ему не принадлежал, Хиллер поступил так, как поступали все лесные бароны: велел своим парням валить лес под тем предлогом, что он-де не знает в точности, где проходит граница его владений. Тринадцать человек начали рубить лес на берегу озера Рик; к концу первого дня все они исчезли. Тела двух лесорубов так и не были найдены; четыре трупа были обнаружены в озере, в нескольких милях от вырубки — неизвестно, как они туда попали; тела остальных оказались в разных местах в лесу. Решив, что с ним сводит счеты кто-нибудь из конкурентов, Хиллер увел своих людей с берегов озера, но затем внезапно приказал им тайком вернуться и продолжать работу. Когда исчезли еще пятеро, Хиллер сдался; с тех пор ни один человек не появился в том лесу, за исключением нескольких переселенцев, построивших там дома.
Вскоре, однако, и они покинули берега озера, а на все вопросы либо отмалчивались, либо давали невразумительные ответы. Но и этих ответов оказалось достаточно, чтобы вызвать панику среди местных, и переселенцам поспешили заткнуть рот — настолько необычными были рассказы, в которых они безуспешно пытались описать нечто совершенно ужасное, некое древнее зло, о котором не слыхали даже маститые археологи. Из тех переселенцев не объявился только один, его тела так и не нашли, а вернувшиеся из леса скоро убрались подальше от этих мест — все, кроме одного метиса по имени Старый Питер, который все носился с идеей о том, что на берегах озера находятся залежи ценных минералов, и временами отправлялся на разведку, предусмотрительно разбивая свой лагерь несколько в стороне от леса.
Рассказы об озере Рик неизбежно должны были привлечь внимание профессора Эптона Гарднера из университета штата, который составлял коллекции народных баек о Поле Беньяне[14], Виски-Джеке[15]и Ходаге[16]и среди прочего наткнулся на странные, полузабытые легенды, пришедшие с берегов лесного озера. Позднее я узнал, что его первой реакцией было всего лишь сдержанное любопытство; и то верно — мало ли преданий бытует в глухих, богом забытых уголках страны? Правда, ничего подобного он до сих пор не слыхал; в обычных легендах речь, как правило, шла о призраках людей и животных, зарытых сокровищах, индейских поверьях и тому подобном, тогда как в легендах озера Рик говорилось о ни на что не похожих существах или «существе», обитающем в глухом лесу, полузвере-получеловеке, которого никто толком не видел, но каждый описывал по-своему. В конце концов профессор Гарднер, вероятно, просто добавил бы эти легенды к своей коллекции и забыл о них, если бы не два весьма любопытных происшествия, на первый взгляд не связанных между собой, и одно случайное открытие.
