Астрофизик побагровел.
Не глядя на окружающих, он сказал:
— Прошу извинить меня, капитан. Я был не прав. Мои знания в вашем распоряжении. Прошу не считать мою некоторую растерянность проявлением паники.
«Мы с ним так и будем изъясняться? — уныло подумал Круглов. — Как это называется? Будем изъясняться высоким штилем. К черту! У нас нет времени на ссоры и непонимание. Нравится ему, будем говорить так».
— Очень хорошо, — кивнул он. — Эрик?
Бельгиец флегматично пожал плечами.
— Я думаю, что спорить не о чем, а потому готов выполнять ваши приказания, капитан. Я так понимаю, что надежды мизерны, капитан?
— Прекрасно, — сказал Круглов, оставляя без ответа его вопрос. — Следовательно, наши главные специалисты в радиоэлектронике в твоем распоряжении, Миша. Думаю, вы сами определитесь, кто и чем будет заниматься. А мы с Ярницким будем думать над иными проблемами.
Несколько часов напряженной работы пролетели незаметно.
— Семь с половиной месяцев, — обреченно сказал Ярницкий.
— Время есть, — вздохнул Круглов.
— Куда бы только его употребить, — не глядя на капитана, пробормотал Ярницкий.
— Не так мрачно, Витя, — не слишком уверенно отозвался Круглов. — Мы остались живы, это уже не так плохо. У нас есть запасы кислорода и продуктов, это тоже хорошо. И регенерационная система практически в исправном состоянии. Можно сказать, нам повезло.
— Не думаю, чтобы это можно было назвать везением, — вздохнул Ярницкий. — Везение в другом…
Капитан сидел в кресле, потирая виски.
— Хреново без компьютера, — прищурился он. — Ты уже отвык от таких упражнений, верно?
Он потянулся.
Включив селектор, он поинтересовался:
— Миша, как у вас?
— Плохо, — после некоторого молчания угрюмо отозвался бортинженер. — Оборудованию тоже досталось. Но здесь положение лучше, чем в рабочих отсеках. Ищем исправные блоки, потом проверяем наличие пригодных чипов и узлов. Боюсь, это затянется надолго. Тут работы не на неделю, Алексей Николаевич.
— Время у нас есть, — бодрым голосом сообщил Круглов. — Мы тут с Ярницким посчитали — получается, что в нашем распоряжении больше семи месяцев. Значит, надежда есть, Миша?
— Трудно сказать, — менее напряженным тоном доложил бортинженер. — Сначала надо определиться, что у нас есть. Эрик в радиорубке. Он выясняет, что нам будет необходимо.
Круглов хотел спросить, как держится Везелен, но вовремя удержался — немец наверняка услышал бы его, а это повышенное внимание к собственной персоне обязательно покоробило бы астрофизика.
— Работайте, — распорядился он и отключился.
— Итак, Витя, что мы имеем на сегодняшний день? — Он поймал ручку, плывущую над столом.
— Пока одни минусы, Леша, — отозвался тот, не отрываясь от блокнота. — Наше местонахождение на Земле никому не известно, двигателя у нас нет, радиопередатчик не работает, нас уносит к Солнцу. Условно положительным моментом можно считать тот факт, что мы еще живы, а главное — время у нас еще есть.
Круглов покачал головой.
— Эк тебя вывернуло, Витя, — укоризненно сказал он. — Условно положительный момент… Радоваться надо, что остались в живых после взрыва силовой установки. Один шанс на миллион, а?
— Можно посчитать, Леша, — грустно усмехнулся Ярницкий.
С ним Круглову не надо было притворяться. Они летали в одном экипаже пять лет, и капитан видел своего штурмана и второго пилота в деле. Особенно при исследовании кометы Ван Дейка.
— Значит, минусы мы свои знаем, — сказал Круглов. — И условно положительные моменты тоже, — безжалостно добавил он. — Ничего, Витя, бывали ситуации и похуже.
В худшие ситуации они еще никогда не попадали, это Круглов приукрасил немного для поднятия боевого духа. Где-то в глубине души Алексея Николаевича гадким черным пауком копошилось чувство обреченности, но он старательно давил это чувство, стараясь не показывать членам экипажа, что сам не верит в спасение.
— Главное, правильно поставить задачи, — откинулся он в кресле. — Чего мы хотим, Витя?
— Вернуться на Землю, — мрачно сказал штурман.
— Верно. А для этого нам как минимум нужно подольше оставаться в живых. Связаться с Землей мы не можем. Так? Но, возможно, этот фактор перестанет выглядеть так безнадежно в самое ближайшее время. Если ребятам удастся отремонтировать радиопередатчик.
— И если целы антенны, — уточнил штурман.
— Антенны целы, — сообщил Круглов. — Я на них специально внимание обратил, когда прогулку под звездами совершал. Красивое зрелище, Витя! Значит, антенны у нас целы. Пусть Миша и пассажиры занимаются ремонтом до посинения. Чем быстрее мы отремонтируем радиостанцию, тем больше возрастут наши шансы на спасения.
— Или наоборот, — пробормотал Ярницкий и, поймав хмурый и недовольный взгляд Круглова, пояснил: — Это я к тому, что передатчик привести в порядок, может, и не удастся.
— Экий в тебе пессимист просыпается, — буркнул Круглов. — Надо вперед смотреть с надеждой, тогда будущее розовым кажется.
— Трудновато, командир, — вздохнул Ярницкий.
— Но тоже вполне возможный вариант, — неохотно согласился Круглов. Он легко воспарил над креслом и подплыл к иллюминатору. В иллюминаторе были видны яркие звезды. Незадолго до взрыва планетолет входил в режим торможения и развернулся двигателем в сторону Солнца.
Именно поэтому светила в иллюминаторе не было видно.
Как и Земли.
— Привлечь к себе внимание, — подумал вслух капитан. — Если мы не можем помочь себе сами, то надо добиться, чтобы нам помогли.
— Капитан, — усмехнулся Ярницкий. — Ты рассуждаешь, как китайские мудрецы. — Подобным образом они рассматривали очевидные истины, превращая их в философские проблемы.
— Дерзок ты, Витюша, — не оборачиваясь, сообщил Круглов. — Смеяться над начальством опасно. Вернемся на лунную базу, добьюсь, чтобы тебя на месяц в бригаду сантехников определили.
Слышно было, как Ярницкий вздохнул.
— Если вернемся, — сказал он, — это будет не наказание, а поощрение.
— И все-таки нам повезло, — задумчиво сказал Круглов. — Планетолет сохраняет герметичность, системы… в основном… функционируют нормально. И энергии от резервных источников нам пока хватит. И если это не чудо, то я, Витюша, ничего не понимаю в чудесах.
Через несколько часов, когда они перебрались в кают-компанию для того, чтобы перекусить, появились и остальные.
Круглов обратил внимание на Везелена. Из всех обитателей искалеченного планетолета именно немец вызывал у него серьезные опасения. Он словно бы сразу постарел на несколько лет — лицо бледное, под глазами обозначились темные круги. Нехорошо выглядел астрофизик, чувствовалось, что он на пределе.
