Книга Кровь аистов - Сергей Климовцев

Лето и осень прошли в борьбе за выживание. Перед нами стояла задача: в кратчайшие сроки создать условия для работы и жизни научного лагеря, а было нас всего двенадцать человек, не считая охраны и интендантской службы. Так что вкалывать приходилось по пятнадцать часов в сутки, без выходных и праздников. Все до одного уже прошли через Зону, а на должность начальника службы безопасности лагеря назначили Семена Гроху – того офицера, что возглавлял охрану нашей первой экспедиции. Только теперь он уже был не майор, а подполковник – повысили. При встрече мы обнялись, как старые друзья, и остались ими навсегда.

Мы, как пионеры на новых землях, открывали старый мир заново, но уже в ином качестве. Теперь земля эта стала смертельно опасной и оттого еще более живописной. Летнее солнце томило зноем тучную природу. Мы засыпали и просыпались в своих палатках посреди цветущей степи, напоенной ароматами сладко-горьких трав. Днем в лесах заливались певчие птицы, а по ночам нас будило громкое стрекотание цикад. А потом пришла осень, и такого буйства золота я в своей жизни еще не видел. Чернобыль не жаловался на Зону – ему было хорошо с ней, и единственный, кто оказался здесь лишним, был человек.

В середине октября мы смогли принять пополнение. Вертолеты долго и осторожно снижались по вертикали, а когда шасси их коснулись земли, с бортов сошли полсотни новобранцев. Своего будущего подчиненного я узнал сразу – он выделялся на общем фоне. Среди лопоухих выпускников вузов и изрядно оплывших научных сотрудников высокий широкоплечий парень двадцати пяти лет с волевым лицом и умными серыми глазами выглядел самой подходящей кандидатурой. Пять лет университета по специальности биохимия с перерывом в два года на службу в армии; по окончании – год по контракту в химических войсках. Звали его Мельниченко Андрей Викторович. Во второй половине дня, после инструктажа по безопасности, мой подопечный разыскал меня сам.

– Андрей, – представился он, протянув ладонь для рукопожатия. – Я к вам.

Мы разговорились, и он мне понравился: неглупый, не гнилой, с характером и принципами. Другой тут и не приживется.

Андрей с ходу включился в работу, и проблем с адаптацией у него не возникло, чего нельзя сказать о других: треть новичков покинула Зону уже на следующее утро. Парень весь день с интересом изучал мои материалы. Их накопилось немного – вместо исследований большую часть времени приходилось тратить на организационные вопросы, а ведь перед нами были совершенно новые формы жизни: бактерии, простейшие, плесневые грибы и даже образцы неизвестного растения. За ужином я понял, что мы поладим: он по наитию пришел к тем же выводам, что и я на основании своих исследований.

– Вам не приходило в голову, что все это смахивает на какую-то эволюцию в авральном режиме? – осторожно поинтересовался Андрей.

Я вскинул на него заинтересованный взгляд:

– Почему ты так решил?

Он пожал плечами:

– Образцы воды доставляют из разных мест. Эта «псевдоамеба», как вы ее назвали, живет в изолированных водоемах за десятки километров друг от друга – на случайную мутацию не похоже. – Он с удовольствием доел гречневую кашу с мясом и яичницей и отодвинул пустую миску. – Организмы явно эволюционируют. Вопрос: откуда они взялись? Три года назад я здесь практику от универа проходил – ничего даже и близко похожего не было. – Он замолчал, обдумывая свои слова. – Какие-то они… чересчур агрессивные. Плесень, к примеру: у нее бывают токсичные метаболиты, но эта, красная, – ведь чистый цианид. Вот я и думаю: что же будет на следующей эволюционной ступени?

Он подтвердил мои худшие опасения. Через три дня Мельниченко подписал контракт, и с ним еще восемь человек из пятидесяти дали согласие здесь работать. Нашего полку прибыло.

До конца октября вся научная группа работала на электромагнитный отдел: передвигаться по Зоне, бросая камушки, мы уже не могли: нужны были средства для распознавания аномалий. Физикам поставили задачу в кратчайшие сроки создать экспериментальный образец детектора, и все отделы им помогали, рыская по полям в поисках аномалий и снимая показания с приборов.

Вскоре у нас появился первый детектор. Весу в нем было килограммов шесть, и это совсем не то что современные модели, определяющие даже наличие артефактов в аномалиях. Но этот первый «динозавр» спас немало жизней.

Кстати, об артефактах. В начале зимы мы сделали открытие, сыгравшее огромную роль в дальнейшем освоении Зоны. Именно оно и привлекло сюда людей, которых впоследствии назвали сталкерами. Многие аномальные образования порождают предметы, аналогов которым в природе не существует. Эти предметы назвали артефактами. Большинство из них представляет собой сложные химические соединения, получить которые в лабораторных условиях не удается до сих пор. Многие радиоактивны, и держать их у себя дома я бы не рекомендовал.

Попадаются великолепные экземпляры, такие, что любые драгоценные камни тускнеют в сравнении с ними. Они сразу становятся предметом кровавой охоты и беспринципного торга и ценятся на черном рынке очень дорого.

Но иногда Зона рождает артефакты с уникальными свойствами. Они способны творить настоящие чудеса: исцелять людей от смертельных недугов, оберегать своего владельца от негативных влияний окружающей среды, предупреждать о грозящей опасности. Некоторые могут развивать в человеке паранормальные способности. Такие артефакты – огромная редкость, и любой сталкер, если ему удастся их найти и, что не менее важно, безопасно продать, может считать себя обеспеченным до конца своей жизни.

К концу года, несмотря на тяжелые бытовые условия, мы сделали удивительно много. Наш детектор усовершенствовали в научно-исследовательской лаборатории на Большой земле (так мы в шутку называем весь мир за пределами Зоны), и в ноябре уже пришли два десятка серийных приборов. Нам с Андреем удалось собрать и классифицировать десятки неизвестных жизненных форм. Результаты ошеломляли: на наших глазах в Зоне полным ходом шел невиданный эволюционный процесс – новая жизнь неистово рвалась в наш мир. И, самое главное, мы построили научный лагерь – единственный за всю историю Зоны.

В условиях, где большинство людей не способны протянуть и часа, мы умудрялись не только жить, но и совершать фундаментальные открытия. Это наши ребята той зимой вывели дискретную формулу аномальных процессов, которая впоследствии легла в основу единой теории аномальных полей. Именно благодаря нашим ученым люди смогли потом подавлять враждебную активность на небольших участках, делая их безопасными, и заблаговременно узнавать о грядущих выбросах.

Несколько слов о выбросе. Двадцатого декабря неожиданно резко вырос радиационный фон. К вечеру следующего дня припекало уже так, что мы приостановили все полевые работы. А следующей ночью наступил ад, и своей жизнью мы обязаны только Грохе.

Семен извлек правильные уроки из опыта нашей первой экспедиции. Едва мы сюда прибыли, он дал распоряжение своим бойцам исследовать окрестности в поисках укрепленных подвалов, подземных сооружений и прочего. Даже запросил из Киева подробные карты Генштаба. Неподалеку от лагеря нашлось небольшое озерцо со старым заброшенным пансионатом на берегу. Здание оказалось крепким, но главное, под многоэтажным комплексом находился глубокий железобетонный подвал. Впоследствии он нам очень пригодился.