— Поднимется переполох, когда Реймонд узнает, что вы вернулись.
Замечание попало в цель. Реймонд Кендалл, единственный сын мисс Роуз, громче всех возмущался и протестовал, когда его мать взяла к себе в дом Уилла. Он не мог согласиться, чтобы хоть грош из священных капиталов Кендаллов был потрачен на никому не нужного отщепенца. Пусть полиция разыщет его мать и заставит ее взять щенка обратно, вопил Реймонд. Или пусть живет в приюте. Да пусть живет где хочет. Что угодно, лишь бы Уилл не обосновался в его доме, лишь бы его мать не обращалась с Уиллом как с родным.
— Не понимаю, почему он до сих пор не примчался.
Селина пожала плечами.
— Он сейчас в Батон-Руже.[1]Вернется только вечером.
Значит, вечером начнется кое-что интересное. Реймонд вспыхнет так, что зарево появится на ночном небе, но Уиллу это безразлично. За те восемь лет, что он провел в доме мисс Роуз, у него не раз и не два случались стычки с Реймондом. Еще в детстве он научился управляться с этим человеком, можно не сомневаться, что он справится с Реймондом и сейчас.
Жаль, что придется с ним воевать. Жаль из-за мисс Роуз. Ей уже за семьдесят, ни к чему ей тот тарарам, который, несомненно, поднимет Реймонд.
Впрочем, она сама, безусловно, знала, на что идет, когда просила Уилла вернуться. Знала, что гладко его возвращение в родной город не пройдет.
— Оставим Реймонда. Какой прием я здесь встречу у других?
— Смотря у кого.
Селина переступила с ноги на ногу, но не сделала шага к нему. Держалась она чрезвычайно хладнокровно, но, как отметил про себя Уилл, все время находилась около двери. И ближе к нему подходить не собиралась.
Что ж, возможно, он сам возьмет на себя первый шаг.
А Селина между тем развивала свою мысль:
— Скажем, родители девушек в восторг не придут. Молодые женщины будут с вами обходительны, и их обходительность выведет из себя их мужей. — Она помолчала, размышляя, стоит ли произносить слова, которые вертелись у нее на языке, а потом решилась: — Робинсоны не будут рады вас видеть. И Джеред тоже.
Да, Робинсоны. А именно: прелестная Мелани, ее тупоголовый отец и забитая, вечно во всем сомневающаяся матушка. Он предполагал, конечно, что это семейство все еще проживает в городе, хотя не желал ни минуты думать о них.
— Кто это — Джеред?
Селина открыла рот, закрыла и наконец ответила:
— Джеред Робинсон. Это сын Мелани.
Уилл сдержал усмешку. Надо все-таки отдать должное сдержанности Селины. Твой сын — вот что она намеревалась сказать. Так почему не сказала? Может быть, в самом деле не была уверена? Или же попросту решила, что не все следует говорить прямо при первой встрече?
За всю жизнь никто не верил ему, если не считать отца. Что касается матери, то она слепо верила всему, что бы о нем ни болтали. Когда у него в школе выходила стычка с кем-нибудь, то учителя обычно даже не выслушивали его версию. Мисс Роуз защищала его как могла, но относительно Мелани Робинсон даже она ему не поверила. Укоризненно глядя на него ясными голубыми глазами, она вещала, что он сам должен отвечать за собственные прегрешения.
Отец Мелани и местный шериф высказывали ту же мысль гораздо более грубо: или женись, или отправишься в тюрьму. В конце концов, Мелани было всего шестнадцать лет. Она была тогда несовершеннолетней. Иными словами, подсудное дело.
Вот и в тот раз никто не пожелал выслушать объяснения Уилла, а те, кто все-таки выслушал его, ему не поверили; например, мисс Роуз. С чего бы стала ему верить многомудрая Селина, стоящая у двери на безопасном расстоянии от него?
— Ну а ты? — спросил он вкрадчивым голосом. — Лично ты как ко мне отнесешься?
Она отвела взгляд, размышляя над ответом.
— Это будет зависеть от вас.
— Точнее, от моих намерений? — Уилл широко улыбнулся. — За мисс Роуз можешь не тревожиться. Она сама попросила меня приехать, и только потому я здесь. — Его улыбка постепенно превращалась в недобрую усмешку. — И насчет себя не беспокойся. Я не обижаю маленьких девочек, а ведь ты, хоть и повзрослела, в сущности, пока еще маленькая.
Он рассчитывал, что она хотя бы покраснеет, но ошибся. Она только смерила его долгим, даже, пожалуй, проницательным взглядом.
— Для чего мисс Роуз просила вас приехать?
— Спроси ее сама.
— Я уже спросила.
— И что же она сказала?
— То же самое, что и вы: чтобы я не тревожилась.
Уиллу оставалось только пожать плечами. Для чего мисс Роуз позвала его домой, он и сам не знал. Совсем недавно они со старухой проговорили несколько часов. Она пересказала ему все городские новости, все сплетни о людях, которых Уилл когда-то знал, а он в ответ наплел ей с три короба. На протяжении последних шестнадцати лет в его жизни мало было событий, о которых он мог бы рассказать с гордостью, поэтому ему оставалось только лгать. Уилл приукрасил историю своих скитаний, сделал ее куда красивее и респектабельнее. Короче говоря, он врал напропалую.
По всей вероятности, старая дама об этом догадалась.
А Селина приподняла обеими руками волосы, и все еще по-дневному жаркий воздух овеял ее затылок.
— Очень жаркое лето, — сказала она невпопад.
— Будет еще жарче, детка. Впереди июль и август.
Она прищурилась, и Уилл почему-то сравнил ее глаза с глубокими и опасными омутами, куда не проникают ясные лучи солнца.
— В такую жару у людей обычно портится характер. Об этом не надо забывать.
Произнеся эти слова, она очень легко и естественно выскользнула за дверь и спустилась с крыльца. Уилл поспешил к окну, чтобы проводить ее взглядом. Очень скоро звук закрывающейся двери возвестил ему, что Селина уже дома.
Что означали ее последние слова? Предостережение или угрозу? Едва ли Селина Хантер стала бы предостерегать его; разве лишь для того, чтобы заставить уехать из города. Ясно ведь, что если между ним и местными жителями обострятся отношения, она встанет на сторону тех, кого знает с малых лет. На сторону своих родителей и друзей.
А Уиллу нечего рассчитывать на союзников. Даже на мисс Роуз.
Вот об этом ему не стоит забывать.
Когда окончательно стемнело, появился Реймонд Кендалл. Просторный «Линкольн» остановился у парадного крыльца дома мисс Роуз, Реймонд выбрался из-за руля и постоял, обводя недобрым взглядом все три жилых строения. Свет горел только в окнах мисс Роуз — Селина любила посидеть в темноте на веранде со стаканом чая со льдом, и в доме для гостей, где отныне поселился Билли Рей, то есть Уилл Бомонт, также было темно.
