Вспоминая слова невестки сейчас, в полутемной комнате, Слоан поежился и, накинув на плечи одеяло, подошел к пузатой печке, возле которой стояла колыбелька дочери, подложил угля и сел на корточки рядом с кроваткой, любуясь невинным смуглым личиком. Яростное желание уберечь малышку от всех бед, непривычная нежность к маленькому созданию сжали сердце, безумная любовь стиснула грудь. Эта крошка стала его единственным утешением, путеводной звездой во мраке. Потеряв жену, он сходил с ума, обуреваемый жаждой мести. И неустанно преследовал врагов, посмевших отнять самое дорогое. Убийцы Лани жестоко поплатились, но еще долгое время Слоан пребывал в состоянии некой отрешенности от окружающего мира. Он не дорожил ничем, даже собственной жизнью. Внутри одна пустота, словно он сам перестал жить в ту минуту, когда Лань опускали в могилу. Скорбь окутала его непроницаемым покровом, отгородив от всего окружающего. И единственное, что удерживало его на этом свете, - Дженна. Только ради нее стоило жить.
После окончания войны его ярость немного улеглась, но вина продолжала по-прежнему терзать Слоана. Его враги убили Лань из ненависти к нему, и теперь у Слоана не осталось ничего. Она олицетворяла все светлое и чистое в его жизни, а он так и не сумел уберечь ее.
Угрызения совести выжгли невидимое клеймо в душе Слоана, пытая его ночными кошмарами. В предрассветные часы, когда перед ним, словно бескрайняя пустыня, простирались годы горького одиночества, он невольно жаждал вернуться к прошлому, когда месть и злоба были его верными спутниками.
Слоан не желал, чтобы другая женщина вошла в его жизнь. Черт, да какое право он имеет впутывать кого-то в свои неприятности? В прошлом остались мрачные призраки и скорбь, в будущем ждут трудности и заботы. Его руки запятнаны кровью, а душа охвачена адским холодом. Но дитя нуждается в матери. И он заплатит любую цену, пойдет на все ради дочери.
Слоан с бесконечной нежностью подоткнул детское одеяльце и встал. Кейтлин права, и, несмотря на отвращение к женитьбе, ему необходима супруга. В любом случае уже поздно сожалеть. Вчера он отправил мисс Хизер Эшфорд письмо с официальным предложением руки и сердца, в котором обязался заплатить остаток долга - полторы тысячи драгоценных долларов, которые придется как-то наскрести, чтобы освободить ее от всех обязательств в Сент-Луисе. Отступать некуда.
Господи, ему ненавистна сама мысль о втором браке! Уж лучше бы предоставить времени излечить раны, если такое возможно. Но мисс Эшфорд не станет ему настоящей подругой. Хватит и того, что кто-то будет согревать его постель и заботиться о Дженне. Кроме того, по словам Кейтлин, это настоящая леди, которая способна дать Дженне подобающее воспитание. Не говоря уже о том, что происхождение и связи невесты помогут Слоану набрать голоса: еще одно преимущество. Нет, это всего лишь брак по расчету, и ничего больше. Деловое соглашение в чистом виде. Хизер Эшфорд.
Слоан прикрыл глаза, пытаясь представить леди, которая вскоре станет носить его имя. И когда перед мысленным взором встал соблазнительный ангел из сна, он со злостью выругался. Воспоминания о ее страстных, горячих ласках были подобны темному густому вину… Светлая кожа, мерцающая перламутром, золотые буйные локоны, раскинувшиеся по обнаженным плечам, полные груди, напрягшиеся в предвкушении его прикосновения…
Слоан с отвращением ощутил, как снова наливается и твердеет его плоть.
А, это всего лишь сон! Реальность окажется куда беднее и суровее! Но ведь он сам не желает ни истинной женщины, ни подлинного брака. Лучше уж пусть его жена будет накрахмаленной ханжой, чопорной учительницей. Чужачкой, которая никогда не проникнет в его душу. Не коснется скрытых струн его сердца. Не вобьет себе в голову идиотские романтические бредни, не станет мечтать о любви.
Любовь не входит в сделку.
Он больше никому и никогда не отдаст своего сердца. Оно там, в могиле, где покоится его жена.
Глава 1
Сент-Луис
Март 1887 года
Телеграмма, казалось, вот-вот прожжет дыру в кармане юбки. Короткое деловое послание. Ни одного лишнего слова.
Прибываю поездом среду днем. Церемония утром четверг - должен сразу же вернуться Колорадо.
Слоан Маккорд.
Да, судя по всему, ее жених человек трезвый, холодный, лишенный всяких романтических причуд.
Хизер тоскливо поморщилась, стараясь подавить нарастающую панику. Боже, что она творит! Обвенчаться завтра утром с совершенно незнакомым человеком! Должно быть, она просто рехнулась! Но если раньше она бредила мечтами о грядущем счастье и благородных рыцарях, жизнь давно ее отрезвила. Хизер не может позволить себе подобную роскошь! У нее никого нет. И не к кому обратиться. Не на кого положиться.
Непрошеные слезы затуманили глаза, но девушка стоически продолжала обход школы. Последний обход. И пусть на это ушли годы, но ее учебное заведение для молодых леди приобрело исключительную репутацию. Здесь девочки из приличных семейств изучали этикет, риторику, музыку и географию, рукоделие, а также азы арифметики. Элегантный уютный домик в одном из фешенебельных кварталов Сент-Луиса стал смыслом ее жизни. Правда, оптимизм и радостное волнение, с которыми она начинала свое дело, теперь уже были в прошлом.
Хизер с сожалением и грустью обвела золотисто-вишневыми глазами изящно обставленную гостиную, вспоминая беды и радости прежних дней. Неумолимые клещи печали больно стиснули горло при воспоминании о сегодняшнем горестном прощании с последними ученицами - десятком девочек от девяти до шестнадцати лет.
– Пожалуйста, не уезжайте, мисс Эшфорд. Как мы будем без вас?
– Мама собирается отправить меня в академию миссис Андервуд! Неужели вы бросите нас, мисс Эшфорд? Я там умру!
– Не можете ли вы взять нас с собой в Колорадо, мисс Эшфорд?
Хизер стоически вынесла душераздирающую сцену, стараясь не заплакать. Наконец младшие школьницы преподнесли ей кружевную шаль, любовно связанную всеми питомицами. Несмотря на кое-где спущенные петли и подозрительные узелки, шаль показалась Хизер самой прекрасной вещью на свете. И тут, разом потеряв все самообладание и забыв о хороших манерах, она зарыдала, громко всхлипывая и шмыгая носом.
Даже теперь при мысли о расставании со своими милыми школьницами она снова тихо заплакала, машинально поглаживая полированную поверхность много повидавшего на своем веку пианино из красного дерева. Ну вот, эта глава в ее жизни закончилась. Ей пришлось закрыть свою школу, но она не позволит себе предаваться скорби. Она вовсе не потерпела неудачу, просто пришло время идти дальше. По правде говоря, Хизер должна благодарить судьбу за крепкое плечо, на которое отныне ей позволено опереться. Какое счастье - избавиться от бремени, которое так долго несла!
По крайней мере теперь больше не придется иметь дело с кудахчущими высокомерными мамашами!
Хизер даже удалось выдавить нечто, отдаленно напоминавшее улыбку. Пусть теперь мучаются другие!
