— Прошу вас меня извинить, сэр, — пробормотала она. — А теперь, если вы позволите…
Она хотела было скользнуть мимо него в сад, но он остановил ее.
— Одну минуточку, госпожа… Камерон, так, кажется? Сабрина остановилась.
— Дункан. Сабрина Дункан. Камерон — фамилия мо его отчима.
— Ну что же, госпожа Дункан, — сказал он, убирая в ножны шпагу, — полагаю, мы должны предоставить возможность леди Ширвингтон прийти в бальный зал первой. Чтобы не пострадала ее репутация.
— Как странно, что вы заботитесь о репутации леди, — с сарказмом заметила Сабрина.
Он прищурился и окинул ее беглым, но внимательным взглядом. Цвет его глаз был глубок и насыщен, как синева ночного неба.
Сабрина поймала себя на том, что у нее перехватило дыхание. Он был дьявольски красив, искушал, но было в нем еще что-то, заставлявшее сердце женщины учащенно биться. Он был опасен.
— Как я понимаю, вы меня знаете? — спросил он наконец.
— Знаю, какая у вас репутация. Все об этом знают. Уголок его чувственного рта приподнялся.
— Вы меня отчитываете, госпожа Дункан?
— Едва ли я вправе судить вас, сэр.
— Во всяком случае, не одобряете…
— Во многих общественных кругах преследование замужней женщины пахнет скандалом.
— Очевидно, мы вращались в разных кругах, — сухо заметил он. — Вряд ли вы мне поверите, если я скажу, что это она меня преследовала.
Тут он заблуждался. Сабрина считала такую ситуацию вполне вероятной. Дерзкий горец мог стать кумиром любой женщины по причине одной лишь своей потрясающей внешности. Но, словно этого было мало, природа наделила его чем-то таким, что делало его в глазах женщин просто не отразимым. И Сабрина с горечью призналась себе, что не была в этом смысле исключением.
— Не думаю, что вы сопротивлялись, — в тон ему ответила Сабрина.
— Настоящий джентльмен не станет разочаровывать даму.
Сабрина явно забавляла его. Даже в темноте тисовой из городи она видела насмешливые искорки в его глазах.
— Уверяю вас, этот случай не первый, когда женщина пытается заманить меня в укромное местечко в саду.
Сабрина с трудом сдержала смех, представив себе, как этот отважный горец прячется от преследующих его влюбленных женщин.
— Какое это, должно быть, суровое испытание — оказаться загнанным в угол дамами, млеющими от желания быть соблазненными.
Он улыбнулся — неожиданно для себя и обезоруживающе.
— Вы представить себе не можете, каких усилий мне стоит поддерживать собственную репутацию.
Сабрина покачала головой. Стоило подумать, прежде чем вступать в спор с признанным мастером словесных дуэлей. В самом деле, надо было ей сразу уйти. Уже одно то, что она оставалась наедине с этим мужчиной, могло ее скомпрометировать.
Не дождавшись ее реакции, горец заговорил сам:
— Если вы не шпионили за мной, то что привело вас в сад в самый разгар бала?
Сабрина опустила глаза. Она не собиралась открывать ему истинной причины того, почему покинула зал: она не смогла сказать, что убежала, не в силах смотреть на то, как ее бывший поклонник танцует со своей теперешней нареченной — ее кузиной.
— Выйти подышать свежим воздухом не преступление, не так ли, сэр?
— Не преступление, верно. Не помню, чтобы видел вас в зале, госпожа Дункан.
Это легко понять. Найл Макларен просто не замечал таких, как она. Сабрина все еще была в трауре после смерти матери, поэтому платье она надела темное и скромное, к чему ее тетя отнеслась весьма неодобрительно. А теперь она и сама об этом жалела. Нарядные шелка и пена кружев могли бы отчасти скомпенсировать недостаток красоты.
— Неудивительно. Я сидела со старыми девами и пожилыми родственницами, сопровождавшими на бал тех дам, от которых у вас отбоя не было.
— Вы ведь не замужем, верно?
Этот вопрос задел Сабрину за живое. В возрасте двадцати одного года она уже могла считать себя старой девой.
— Нет, сэр, не замужем.
Она отвела глаза, внутренне съежившись под его оценивающим взглядом. Он не знал, какую боль причинил ей своим вопросом. У нее действительно был ухажер. Они с Оливером встретились, когда ее мать уже была прикована к постели, и сразу почувствовали, что их влечет друг к другу. Они решили пожениться после того, как закончится траур. Но тут Оливер увидел Франсуазу, по уши влюбился и по просил Сабрину освободить его от взятых перед ней обязательств. Ничего другого ей, разумеется, не оставалось. И, если честно, страдала главным образом ее гордость. Не она первая, не она последняя жертва мужского непостоянства.
— Моя мама болела несколько месяцев перед тем, как скончалась, — словно оправдываясь, сказала Сабрина. — Поэтому времени на ухажеров у меня не было. Если вы заметили, я и сейчас еще в трауре.
Под его холодным оценивающим взглядом ей хотелось исчезнуть. Высокая и угловатая, она была лишена приятной округлости, свойственной остальным женщинам в ее семье. Ее мать была настоящей красавицей, недалеко от нее ушли тетя Хелен и двоюродная сестра Франсуаза.
Сегодня Сабрина выглядела не лучшим образом. И знала об этом. На лице ее лежал слой белил, отчего черты ее казались бесцветными и размытыми. И прическа, которую для нее сотворили по настоянию тети, скрывала самое главное ее достоинство — темно-коричневый с медным отливом цвет волос. Закрученные в тугие локоны и искусно уложенные волосы были густо напудрены. Сабрина не могла отделаться от ощущения, что на голове у нее что-то вычурное и чужеродное.
— Дункан, — протянул Найл, не сводя с нее взгляда. — У меня много друзей Дунканов. Может, я знаком с вашими родственниками?
— Уверена, что вы знакомы с моим дедом, главой клана Дунканов. Насколько я понимаю, вы родом из того же района горной Шотландии.
— Вашего дела зовут Ангус Дункан? — Он удивленно приподнял соболиную бровь. — Я хорошо его знаю. Мы ближние соседи. Ангус как-то спас жизнь моему отцу в распрях с Бьюкененами, и я обязан ему. Но я не помню, чтобы он хоть раз заговорил о внучке.
— О, дедушка Дункан предпочел бы вообще не вспоминать о моем существовании. Я, видите ли, оказалась ребенком не того пола. Внучка для него бесполезна, я ведь не могу передать по наследству имя клана. И к моей матери, если честно, он тоже не был особенно благосклонен.
— Ах да… Я помню, что ваш отец женился против воли Ангуса, когда приезжал в Эдинбург.
— И за это так и не был до конца прощен. От папы ждали, что он женится на жительнице гор, чтобы поддержать честь клана, а шотландка с низин не была достаточно хороша для этой цели.
— Рональд умер во цвете лет, не так ли?
— Да, трагическая случайность — упал с лошади. Найл насупил брови:
