«Этими проклятыми вещами» были Темные реликвии Темного Двора Туата Де Данаан – экспонаты огромной мощи, созданные древней цивилизацией столетия назад и весьма ошибочно отнесенные в истории людей к мифической расе: Даоин Сидхам или Эльфам.
Лука полагал, что не было лучшего места для хранения своих дорогих сокровищ, чем его хорошо защищенный частный дом в Лондоне.
Он был неправ.
Абсолютно неправ.
Он не был уверен в том, что случилось несколько месяцев назад, в то время, когда он был за границей, участвуя в гонке за обладание Темной Книгой, последней и самой мощной из четырех Темных реликвий. Но кое-что прояснилось в Лондоне. В районе Ист-Сайда он почувствовал слабые следы волшебства, которые отразились на всей Англии. Огромная и древняя мощь возросла в течение небольшого промежутка времени, настолько сильно, что это нейтрализовало все другое волшебство в Британии.
Это не вызвало бы у него озабоченности, вне зависимости от того, насколько стремительно оно пошло на убыль, после того как пришло, за исключением того факта, что его появление разрушило огромную, предположительно несокрушимую защиту, которая охраняла его самое ценное имущество. Защищала настолько хорошо, что он считал современную систему безопасности смехотворной.
Не столь смехотворной она казалась теперь.
Ему установили современную систему с камерами в каждой комнате, охватывающими каждый угол, потому что, в то время когда он был далеко, вор ворвался в хранилище его дома и украл артефакты, которые принадлежали ему столетиями, незаменимые реликвии Темного Двора Сидхе: шкатулка, амулет и зеркало.
К счастью, вор был опознан соседями во время перевозки ограбленного. К сожалению, к тому времени, как Лука сумел идентифицировать и отследить ублюдка, он уже продал артефакты одному из неуловимых посредников.
Артефакты, подобные этим, невероятного и крайне запутанного происхождения, неизбежно попадали в одно из двух мест: в полицию одной или другой страны, будучи перехваченными в пути, или проданы за долю их настоящей ценности на черном рынке, чтобы исчезнуть на столетия до того момента, когда слух о них пройдет снова. Они выяснили некоторые имена – и те, очевидно, были не настоящими – от вора, прежде чем он умер. И вот в течение многих месяцев люди Луки плутали по преднамеренно и ловко запутанным следам. И времени оставалось все меньше.
– ...хотя мы возвратили три рукописи и один из мечей, мы не узнали ничего о шкатулке или амулете. Но, похоже, что мы напали на след зеркала, – сказал Роман.
Лука напрягся. Зеркало. Темное зеркало было той реликвией, в которой он остро нуждался. Из всех возможных лет, когда оно могло быть украдено, это оказался именно тот год, когда он должен был внести очередную десятину! Другие Темные Реликвии могут подождать немного дольше, хотя не очень долго; они слишком опасны, чтобы находиться свободно в мире. Каждая Реликвия за определенную цену чем-то одаривала своего владельца, если он обладал знанием и мощью, чтобы использовать их. Темное зеркало дарило бессмертие, пока он выполнял его условия. Он выполнял его условия более тысячи лет. И он намеревался продолжить.
– Согласно полученной информации, предмет покинул Англию и через Ирландию отправлен в США. Мы предполагаем, что оно находится сейчас в одном из университетов Чикаго.
– Тогда какого хрена Вы все еще сидите здесь? – сказал холодно Лука.
– Раз у Вас есть преимущество, хоть какое-то преимущество в поиске зеркала, я хочу, чтобы вы занялись этим лично. Немедленно.
Ему необходимо вернуть зеркало перед Самайном. Иначе…
Это «иначе» было тем, во что он отказывался верить. Зеркало будет найдено, десятина заплачена (небольшое количество чистого золота проходило через стекло каждые сто лет, отмеряя время, которое было больше чем столетием по современным стандартам) – точно в полночь на Самайн, или Хэллоуин, как называют его в наше время. Через двадцать шесть дней будет сто десять лет. Не позднее чем через двадцать шесть дней зеркало должно быть у него – или связь между ним и предметом будет прервана.
Когда блондин надел пальто и перчатки, Лука еще раз уточнил инструкции в отношении Темных реликвий.
– Никаких свидетелей, Роман. Любой, кто хотя бы незначительно приблизился к разгадке свойств Реликвий...
Роман склонил голову в молчаливом понимании.
Лука больше ничего не добавил. Не было необходимости. Роман прошел нужную подготовку так же, как и все, кто работал на него и продолжал жить.
Спустя некоторое время, чуть позже полуночи, Джесси третий раз за этот день оказалась в университетском городке, отпирая офис профессора Кин в южном крыле отдела Археологии.
Она с издевкой подумала, зачем она вообще уезжала. Учитывая время, проводимое здесь, она могла бы спать в душной кладовке внизу зала, среди швабр, мётел и ведер, которые не использовались годами. Таким образом, у нее имелось бы не только больше времени для сна, но она также сэкономила бы на бензине.
Когда профессор позвонил ей из больницы, чтобы сказать, что он попал в аварию по дороге к университетскому городку – «несколько переломов и ушибов, не волнуйся», – уверил он ее, она уже ожидала, что он попросит ее вести его занятия в течение следующих нескольких дней (время на сон истощится с четырех или пяти часов до большого, большого, жирного нуля). Но он сообщил ей, что уже принял меры и вызвал Марка Трудео, чтобы он взял на себя занятия до его возвращения.
– Тем не менее, у меня к Вам, Джессика, есть небольшая просьба. Я ожидаю прибытия пакета. Я должен был получить его в моем офисе этим вечером, – сказал он ей своим глубоким голосом, который даже через двадцать пять лет после переезда из Графства Лаут в Ирландии не потерял переливов.
Она любила эти переливы. Она вспомнила тот день, когда сидела в пабе, слушая их, в то время как сама наслаждалась гостеприимством и тушеной бараниной с луком и картофелем, запивая элем. Позднее она провела весь день в Национальном Музее Ирландии, восхищенно и детально изучая такие невероятные сокровища, как Брошка Тары, Чаша Ардаж и Золотое Собрание Бройчера.
Зажав телефон между ухом и плечом, она смотрела на часы. Люминесцентный циферблат показывал десять минут одиннадцатого.
– Что за пакет доставляют так поздно вечером? – громко спросила она.
– Вас не должно это интересовать. Только распишитесь за получение, заприте пакет и идите домой. Это – все, в чем я нуждаюсь.
– Конечно, профессор, но что…
– Только распишитесь, заприте, и забудьте об этом, Джессика. – Последовала пауза, гнетущая тишина. – Я не вижу никакой причины рассказывать об этом кому-либо. Это личное. Не относящееся к университетской работе.
Она пораженно моргнула; профессор никогда ранее не разговаривал с ней таким тоном. Резкие короткие фразы, он говорил, как параноик.
