Гости засмеялись; пожилой японец, сидевший за одним из столиков, поднял свой бокал в знак ответа.
— Вайолет, подойди, пожалуйста, — попросил отец.
Вайолет поднялась со своего места и, преодолев пару ступенек, встала рядом с Джозефом. Отец нежно взял ее под руку.
— Ты самое лучшее, что у меня есть. Будь у меня только ты, я бы уже считал себя настоящим богачом.
— Спасибо, папа! — прошептала Вайолет, стараясь не расплакаться от накатившей на нее нежности и любви к отцу.
— В этот день я хочу преподнести тебе подарок, который, надеюсь, тебе понравится. У твоей матери была одна старенькая, но, увы, окончательно разломанная вещица. Старые вещи могут обретать новую жизнь, если подойти к делу с умом. Джон… — Отец обернулся, и к нему тут же подошел помощник, державший в руках плоскую бархатную коробку. Джозеф принял ее и протянул Вайолет. — С днем рождения, детка, — прошептал он.
Вайолет несмело взяла подарок, откинула тяжелую крышку и… онемела.
На черном бархате лежало самое изумительное ожерелье, которое ей когда-либо приходилось видеть. Вайолет сразу же узнала большой топаз — действительно, у матери был кулон с этим камнем, но цепочка давно порвалась, замочек окончательно был испорчен, да и оправа тоже не из лучших… Теперь этот топаз, искусно вставленный в переплетение платиновых полосок, сиял. Рядом с ним поблескивали другие драгоценные камешки, поменьше. Вайолет казалось, что она держит в руках кусочек звездного неба, так мастерски и необычно было сделано ожерелье. Легкая асимметрия, несомненно, была задуманной, и от этого вещь казалась еще более настоящей.
— О, папа… — прошептала Вайолет. — Спасибо!
— Если ты не против, можно надеть.
Вайолет была не против. Она словно оказалась сама в той сказке, которые рассказывал ей отец, между прочим начисто лишенный воображения. Он для нее что-то изобретал, читал детские книжки, учился находить с ней общий язык… И вот теперь — это ожерелье.
Джозеф застегнул замочек на шее Вайолет и отступил, любуясь эффектом. Гости зааплодировали, выкрикивали поздравления, однако для Вайолет мир сузился, ей сейчас не было дела до всех людей, кроме одного. Она обняла отца.
— Спасибо, — сказала она ему на ухо, — теперь я точно знаю, что мама сейчас с нами, здесь.
И суровый бизнесмен Найтингейл улыбнулся, стараясь скрыть подступившие слезы.
Поздно ночью в своей комнате Вайолет сидела перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Из зеркальной глубины на нее смотрела красивая девушка с шоколадными, как назвал их отец, волосами, глубокими карими глазами и россыпью нежных, почти незаметных веснушек на лице. Вайолет откинула со лба челку, а затем кончиками пальцев провела по сверкающему ожерелью. Да, это настоящая сказка.
Драгоценности были маленькой слабостью Вайолет, и Джозеф Найтингейл, без сомнения, знал это. Дочь отличалась разборчивостью и не покупала все подряд, хотя денег у отца, пожалуй, хватило бы на все ее прихоти. Но Вайолет интересовали лишь действительно необычные, авторские вещи. И это ожерелье, сомнений нет, сделано на заказ. Изумительная работа. Вайолет прикоснулась к топазу, камень был теплым и словно бы светился изнутри. Ожерелье смотрелось так красиво, что его не хотелось снимать. Но снять все-таки придется.
Расстегнув замочек, Вайолет внимательно рассмотрела ожерелье и, разумеется, нашла значок мастера — еле заметную птичку, раскинувшую крылья в расходящихся лучах. Такого она раньше не встречала. Однако в тот вечер Вайолет слишком устала, чтобы выяснять, кто сделал ожерелье. Можно будет попозже спросить у отца. Сейчас к нему подходить бесполезно: он заперся в кабинете с господином Яматой и еще несколькими деловыми партнерами. Несмотря на поздний час, бизнесмены совещались. Вайолет широко зевнула и отправилась в душ, все еще пребывая под впечатлением от прошедшего дня.
Несколько дней спустя около полудня Вайолет отыскала отца на террасе. Особняк Найтингейлов был выстроен так, чтобы практически в любом его уголке можно было расположиться комфортно. Сегодня отец явно предпочел широкую террасу, защищенную от солнца каменным козырьком, своему рабочему кабинету. Обычно застать Джозефа Найтингейла дома днем было весьма затруднительно, он проводил в офисе компании долгие часы. Однако сегодня на ланч должны были приехать какие-то новые партнеры, и Джозеф, поджидая их, работал дома.
— Привет! — Вайолет чмокнула отца в щеку и устроилась в плетеном кресле рядом.
— Привет. — Джозеф захлопнул крышку ноутбука. — Хорошо съездила в город?
— Да, купила себе кое-что, выпила кофе с Амелией… Папа, я уже несколько дней хочу с тобой поговорить.
— Вот как?
— Это касается ожерелья, что ты мне подарил.
— С ним что-то не так? Тебе не нравится? — забеспокоился отец.
— Оно просто великолепно. Именно поэтому мне хотелось бы узнать, кто его делал.
— А! — отец откинулся на спинку кресла и задумчиво тронул подбородок. — В этом нет никакого секрета. У меня имеется приятель, Рольф Старлинг.
— Ювелирная компания Старлинга? — Вайолет о ней слышала. — Я их знаю, но у них совсем другой логотип, не тот, что на ожерелье…
— Да-да. Компания есть, и она работает, там много талантливых ювелиров. Но это ожерелье делал сам Рольф, лично. Он мастер от Бога. Короче, он мастер из мастеров. Сам он берется только за очень интересные или очень выгодные заказы. Когда я написал ему и попросил помочь, Рольф согласился по старой дружбе. Я переслал ему сломанный кулон и твою фотографию — Рольф всегда предпочитает знать, для кого делает украшение, иначе, как он утверждает, оно не обретет души.
— Вот как…
— Да, Рольф немного странный. Но творческим людям странности простительны. Хотя он жесткий бизнесмен, свою компанию, как и я, создал с нуля. А потом почему-то отошел от дел. Сейчас живет в своем доме в Монтане и развлекается такими вот вещами.
— Папа, а ты не мог бы дать мне его телефон?
— Зачем?
— У меня давно есть одна идея. Идея комплекта, который я хотела бы иметь… Но пока я никому не доверила бы ее воплотить. А это ожерелье, что ты мне подарил… Это же настоящее чудо, я не могу наглядеться на него! Жаль, что его нельзя носить каждый день, зато каждый день можно любоваться. — Вайолет засмеялась. — Я хотела бы заказать мистеру Старлингу этот комплект.
— Не знаю, — покачал головой отец.
— В чем сложности?
— Видишь ли, Рольф человек своеобразный. Я так и не знаю, с чего он ударился в отшельничество, раньше он был весьма компанейским. Я несколько раз встречал его с женой на каких-то приемах, и мы общались, хотя разница в возрасте, конечно… Тем не менее, у нас находилось немало общих тем для разговора. Не скажу, что мы друзья, но когда-то приятельствовали. И для меня большая радость, что он согласился на мою просьбу. Однако… в нем есть что-то странное. И я понятия не имею, согласится ли он помочь тебе. Он, как бы это сказать… непредсказуем.
