Случилось так, что очередным столиком, куда надо было принести подготовленный заказ, оказался именно четвертый, и Одри ничего не оставалось, как взять на себя этот труд. Загрузив поднос, она направилась к клиенту, который пятнадцать минут назад своими утонченными намеками заставил ее немало понервничать. Но теперь она уже успокоилась и приблизилась к незнакомцу с приветливой улыбкой, будто между ними четверть часа назад и не пробегала никакая серая кошка.
Опустив на стол поднос, Одри расставила блюда и спросила клиента, удалось ли ему отведать крабов и креветок, запеченных в тесте.
— О, это был действительно лакомый кусочек! — Лицо мужчины осветилось на миг искренней улыбкой. — Передайте мою благодарность повару, который готовит это блюдо.
— Обязательно передам, сэр, — ответила Одри и тоже улыбнулась.
Но в следующую секунду улыбка девушки померкла, а кровь в ее жилах, казалось, превратилась в лед, когда ее взгляд упал на человека, сидевшего рядом с обслуживаемым клиентом.
— Ты! — прошипела она, сжимая в руках тарелку с едой. — А тебе-то что здесь понадобилось?
Ее глаза впились в щеголеватого блондина, вальяжно откинувшегося на спинку стула и нагло уставившегося на нее. Все внутри Одри взорвалось и закипело. Перед ней сидел Виктор Блэквуд, ее «старый знакомый», о котором у девушки остались самые отвратительные воспоминания. Это был человек без чести и совести. У него было своеобразное хобби — совращение неопытных девушек, приехавших из провинции. Хобби обязывало — для этого типа ничего не было важнее собственной смазливой внешности, которой он мог заниматься в ущерб всему остальному в жизни. Он и сейчас показался ей не нормальным живым человеком, а человекообразным суррогатом, вылепленным из какого-то отполированного синтетического материала.
Именно этим своим «отполированным» внешним видом Виктор привлек когда-то внимание юной провинциалки Одри. Он употребил все имевшиеся в его распоряжении чары, чтобы попытаться заманить ее в постель. И кто знает, возможно, ему и удалось бы овладеть ею, если бы она не узнала случайно, что у него есть жена и дети и что его елейные разговоры о будущем семейном благополучии и счастье на всю жизнь служили лишь приманкой для таких неискушенных девушек, какой была тогда Одри.
Когда ей стало ясно, что этот человек ведет двойную жизнь, и когда она разоблачила его, он предстал перед ней в своем истинном обличии. Маска спала, и она увидела ничтожного человечка с озлобленной душой и коварным, жестоким умом.
— Простите, мисс, но разве мы знакомы?
Одри остолбенела. Этого она от него не ожидала. Если бы Виктор, вместо того, чтобы прикинуться незнакомцем и поставить Одри перед Ним в дурацкое положение, просто признал ее, то, несмотря на его подлость, она не обошлась бы с ним так, как обошлась… После произнесенной им фразы Одри пришла в ярость. Ее руки задрожали так, что с каждой секундой ей становилось все труднее удерживать в руках не только тарелку с пищей, но и саму себя.
— Возможно, мы и не знакомы, — медленно произнесла она. — Какая жалость.
Ей вдруг вспомнился наказ матери всегда считать до десяти, если эмоции начнут выплескиваться через край. «Иначе ты, дочка, когда-нибудь попадешь в беду, — предупреждала она и добавляла: — Ведь у тебя несносный характер». Но в возникшей ситуации Одри смогла сосчитать только до двух, прежде чем тарелка с бифштексом, картошкой, овощами и особым соусом, придуманным доном Гонсало, стремительно вылетев из ее рук, приземлилась на грудь Блэквуда. Содержимое летающей тарелки в одно мгновенье растеклось по его новенькому пиджаку и тщательно отутюженным дорогим брюкам.
В ту же секунду в зале раздался дикий вопль пострадавшего: горячая пища, попавшая на одну из штанин его тонкошерстных брюк, обожгла самое уязвимое место ловеласа. Он вскочил со стула, схватил салфетку и начал с остервенением оттирать эту восхитительную еду, увы, не успевшую попасть к нему в желудок. Посетители ресторана все как один прекратили есть и развернулись к столу, где происходило необычное действо. Одри ликовала.
— Как вы посмели!? — прорычал Блэквуд. — Как вы посмели вывалить на меня целую тарелку еды? Не знаю, кто вы, мисс, черт бы вас побрал, но я сделаю все возможное, чтобы вас уволили с работы! Позовите сюда вашего босса! Сейчас же!
У Одри возникло сильное желание расхохотаться и, чтобы не допустить этого, она на всякий случай прикрыла рот рукой. Бежать за боссом не было никакой необходимости, потому что Гонсало уже сам спешил к месту события, пытаясь на ходу успокоить оживившуюся ресторанную публику.
— Что здесь происходит? — резким тоном спросил владелец ресторана и, не обращая внимания на Блэквуда, нервно возившегося со своей штаниной, впился черными испанскими глазами в Одри.
— А вы разве не видите, что здесь происходит? — рявкнул владелец штанины. — Эта… ваша… официантка, если ее можно отнести к таковым, опрокинула на меня целую тарелку горячей пищи! Поэтому я вам заявляю: если вы немедленно не уволите ее, я подам на вас в суд и буду добиваться, чтобы вас лишили всех средств и благ, какими только вы располагаете. Я буду лично добиваться, чтобы ваш ресторан закрыли!
— Тарелка просто соскользнула с подноса, — спокойным голосом произнесла Одри. Ее зеленые глаза светились умиротворенным, невинным блеском. Если этот кретин притворился, будто не знаком со мной, подумала она, тогда и я имею моральное право представить все как несчастный случай. — Извините… Мне кажется, в левый карман ваших брюк, сэр, попала морковка… а на ваш левый туфель шлепнулся наш прославленный соус.
Страдалец был не в силах что-либо возразить против верных наблюдений официантки, и ему оставалось лишь вперить в нее злобный, испепеляющий взгляд. Гонсало Родригес начал сыпать перед ним всяческими извинениями и закончил заверениями в том, что его пользующийся доброй репутацией испанский ресторан готов возместить пострадавшему все расходы, которые тот понесет в химчистке.
— О, дорогой сэр, ваши очаровательные кожаные туфли, кажется, теперь пришли в полную негодность, — самым серьезным, сочувствующим тоном заметила Одри.
— Позвольте мне, — обратился к Блэквуду хозяин ресторана, — полностью компенсировать ваши убытки, связанные с испорченным костюмом и туфлями.
Пока шла эта беседа, глаза посетителей всего зала скользили по пропитавшейся соусом штанине несчастного сверху донизу — до самых туфель, а затем опять возвращались к штанине. Кто-то из сидевших за дальним столиком не выдержал и рассмеялся.
— Перестаньте утомлять меня своим лопотанием о компенсациях, мистер. — Мужчина с набухшей штаниной и испорченными туфлями вновь стал грозен и неумолим. — Вы должны уволить эту кретинку немедленно! Иначе вам несдобровать. Иначе вам не избежать полного банкротства. К вашему сведению, среди моих знакомых довольно много джентльменов, занимающих высокие посты!
— Думаю, вам следует удалиться в туалетную комнату и там привести себя в порядок, — порекомендовал Блэквуду его сосед по столику. — Вы делаете из себя посмешище.
