— Я — американка, но детство провела в Германии, сказала я. — Мой отец — американец, а мать — венгерка. Я оставила родительский дом, когда поступила в колледж, и уже не вернулась туда, потому что не хотела иметь ничего общего со своей семьей.
— Надо полагать, ты не поладила с ними?
— Нет. Дома я чувствовала себя отвратительно. Все никак не могла дождаться возможности уйти оттуда.
Она улыбнулась и понимающе кивнула, будто сама тоже была хорошо знакома с желанием убежать из дому.
— Ты замужем? — спросила женщина.
— Нет. У меня нет никого во всем мире, — ответила я, жалея себя, как делала всегда, когда мне приходилось говорить о себе.
Она никак не отреагировала на мои слова, но начала спокойно и деловито рассказывать о себе, как будто старалась завоевать мое доверие и в то же время сообщить мне в каждой своей фразе как можно больше сведений.
Когда она говорила, я положила карандаши в сумку и не отрывала взгляда от незнакомки, потому что мне не хотелось создавать впечатление, что я слушаю ее невнимательно.
— Я была единственным ребенком в семье, и моих родителей сейчас уже нет в живых, — сказала она. — Мой отец родом из мексиканской семьи из города Оахака. Но мать моя — американка немецкого происхождения. Ее родня и сейчас живет в восточных штатах, в Фениксе. Я как раз возвращаюсь со свадьбы одного из своих двоюродных братьев.
— Вы тоже живете в Фениксе? — спросила я.
— Полжизни я провела в Аризоне, а другую половину в Мексике, — ответила она. — Сейчас я живу в мексиканском штате Сонора.
Я начала застегивать свой портфель. Встреча и разговор с этой женщиной несколько выбили меня из колеи, и я поняла, что в этот день уже не смогу больше ничего рисовать.
— А еще я путешествовала по Востоку, — сказала она, вновь привлекая мое внимание. — Там я изучала боевые искусства, акупунктуру и местную медицину. Несколько лет я даже жила в буддистском храме.
— Серьезно? — Я удивленно посмотрела в ее глаза. По ним действительно можно было сказать, что она долго занималась медитацией. В них чувствовалась сила, но взгляд был спокоен.
— Я очень интересуюсь Востоком, — сказала я, — особенно Японией. Я тоже читала о буддизме и изучала боевые искусства.
— Серьезно? — Она с удивлением задала мне тот же вопрос. — С удовольствием поведала бы тебе свое буддистское имя, но тайные имена можно произносить лишь при определенных обстоятельствах.
— Я сказала вам свое тайное имя, — упрекнула я, застегивая ремешки своего портфеля.
— Да, Тайша, это так, и для меня это имеет большое значение, — ответила она неподдельно серьезным тоном. И все же, сейчас не время для этого.
— Вы приехали сюда на машине? — спросила я, оглядываясь в поисках ее автомобиля.
— А я как раз то же самое собиралась спросить у тебя, — сказала она.
— Я оставила свою машину за четверть мили к югу отсюда, на грязной дороге. А вы?
— Ты приехала на белом «Шевроле»? — спросила она весело.
— Да.
— Ну, в таком случае моя машина стоит рядом с твоей, — ответила она, хихикая так, будто это было очень забавно. Я была удивлена, когда заметила, что у нее такой неприятный смех.
— Я уже собралась уходить, — сказала я. — Было очень приятно с вами познакомиться. До свидания!
Я направилась в сторону своей машины, ожидая, что женщина задержится еще на некоторое время для того, чтобы полюбоваться пейзажем.
— Давай пока не будем прощаться, — запротестовала она. — Я иду с тобой.
Мы пошли вместе. Рядом с моими ста десятью фунтами она выглядела как большой валун. Не тело было плотным и сильным. Глядя на нее, можно было сказать, что она склонна к полноте, но она не была тучной.
— Можно задать вам нескромный вопрос, миссис Грау? — сказала я для того, чтобы прервать неловкое молчание.
Она остановилась и повернулась ко мне лицом.
— Я тебе — не чья-нибудь миссис! — резко произнесла она. — Я — Клара Грау. Можешь называть меня Кларой и обращаться ко мне на «ты», и еще, можешь без предупреждения спрашивать меня о чем пожелаешь.
— Вижу, ты не очень лестного мнения о любви и браке, — заметила я, обратив внимание на ее тон.
Какое-то мгновение она смотрела на меня испепеляющим взглядом, но через миг смягчилась.
— Я нелестного мнения о рабстве, — ответила она. Однако я имею в виду не только женщин. Так что ты там собиралась спрашивать?
Ее поведение было таким неожиданным для меня, что я забыла, что было у меня на уме, когда я обращалась к ней после паузы. Я смущенно уставилась на нее.
— Почему ты решила отъехать так далеко от шоссе? — поспешно спросила я.
— Я свернула сюда потому, что это место силы, ответила она, указывая на большие нагромождения лавы вдали. — Когда-то эти горы выступили на поверхности земли так, как на теле выступает кровь. Проезжая через Аризону, я всегда делаю крюк, чтобы заехать сюда. Это место излучает особую земную энергию. А теперь разреши мне спросить тебя то же самое, почему ты избрала для рисования именно это место?
— Я часто бываю здесь. Это одно из моих любимых мест.
Я не думала, что мои слова покажутся ей смешными, но она залилась смехом.
— Этим все сказано! — воскликнула она, а затем продолжила более спокойным голосом:
— Я собираюсь попросить тебя сделать то, что тебе может показаться странным и даже глупым, но сначала выслушай меня. Я хочу пригласить тебя в свой дом погостить на несколько дней.
Я было уже подняла руку, чтобы поблагодарить ее и отказаться, но она попросила меня не торопиться. Она уверила меня, что наш общий интерес к Востоку и боевым искусствам могут послужить основанием для серьезного обмена мнениями.
— Где именно ты живешь? — спросила я.
— Недалеко от городка Навохоа.
— Но это более чем в четырехстах милях отсюда.
— Да, это довольно далеко. Но там такие тихие и красивые места, что я не сомневаюсь: ты будешь довольна.
Она помолчала некоторое время, как бы ожидая моего ответа.
— Кроме того, мне кажется, что а настоящее время ты как раз ничем не занята, — продолжила она, — и ты сама не знаешь, что будешь делать дальше. Знаешь, может быть, я предлагаю тебе именно то, что ты уже давно ищешь.
Она была права в том отношении, что я действительно понятия не имела, что мне делать дальше. Недавно я бросила работу секретарши, собираясь заняться рисованием. Однако у меня не было ни малейшего желания ехать к кому-либо в гости.
Я оглянулась вокруг в поисках чего-нибудь, что бы могло подсказать мне, как правильно поступить. Я никогда не могла объяснить, откуда у меня появилось представление о том, что человек может черпать помощь и советы из своего окружения. Но мне почти всегда удавалось получить подсказку таким образом. У меня был метод, который, казалось, родился вместе со мной и с помощью которого я могла узнавать ответы на интересующие меня вопросы. Для этого я обычно давала своим мыслям уплыть, сосредоточивая взгляд на линии горизонта на юге, хотя и не имела ни малейшего представления, почему выбрала именно юг. После нескольких минут молчания ко мне, как правило, приходили прозрения, помогающие понять, чем заниматься или как действовать в данной ситуации.
