Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
– …! А может, и того хуже.
– Давайте без лишних эмоций, Тарл.
– Без них не получается. Двадцать семь дней назад наши планы по смещению оси[4]отправились прямиком в нужник порядка. Резидент сообщил, что пытается разобраться, а потом вскоре и сам пропал.
– А через тридцать три дня начался обратный процесс? – решил уточнить Рулг.
– Именно.
– Выходит, вторая посылка через три декады способна оборвать связь между нашими мирами?
– Если она в сто раз больше, не исключена сцепка с Зиром.
– …! – теперь выругался штабс-капитан, но быстро перешел к делу: – Что можно предпринять? Если Зир получит доступ к ресурсам Земли, Ларгония и года не продержится.
– Необходимо уничтожить посылку до того, как она активирует процесс.
– Шарг?
– Не выходит на связь.
– Отправьте другого. Я слышал, в конторе появилось новое устройство для переброски.
– Оно еще не прошло проверку. И к тому же для его запуска требуется энергия целой подстанции…
– Тарл, какая проверка? Мы на грани глобальной катастрофы.
– Предлагаешь рискнуть? А как быть с энергоснабжением?
– Обеспечим. У нас имеются рычаги воздействия на кабинет министров.
– Есть еще одна тонкость.
– Какая?
– Новое оборудование способно отправить не больше ста сургов[5]живого веса. Где я найду такого человека? Да еще подготовленного, знающего язык, жизненный уклад чужаков? У нас большинство подростков весят больше. Не отправлять же детей!
– Проглоти меня порядок!
– Вот и я о том же.
– Согласен, это проблема. А если поискать среди пришлых?
– Которых не наберется и двух десятков, считая младенцев?
– По крайней мере отпадет главная проблема – языковая.
– Даже если самого худого из них не кормить, потребуется неделя, чтобы он достиг нужного веса.
– Ну не знаю… отрубите ему руку или ногу!
– Вы предлагаете отправить инвалида со свежей раной? Исключено. При переброске происходит обострение всех серьезных заболеваний, в том числе воспаление даже практически заживших ран. На Землю мы доставим труп.
– Хорошо, подключу все наши ресурсы, но постараюсь найти такого человека. Сколько у меня времени?
– Максимум три дня. Оси продолжают медленно удаляться. Через четыре дня допустимый вес снизится до девяноста сургов, а через декаду мы уже не сможем переправить и пятидесяти.
– Я понял, тем более что через три декады будет поздно. Да поможет мне хаос! – Штабс-капитан встал. – Срочно займитесь подготовкой необходимых инструкций.
Сегодня первый раз видел себя на экране телевизора. Оказывается, я герой. Надо же! Добежал до окопов, пробрался в тоннель, подложил несколько мин и унес ноги… Если бы они не сказали, что это подвиг, так и не узнал бы. Хотя чего скромничать? Далеко не каждый сумеет повторить самоотверженные действия рядового Костанга! И теперь моя физиономия сурово глядит с каждого экрана. Когда и где меня успели заснять? Да еще в таком виде, словно сижу на толчке и тужусь. Нет, умеют же некоторые исковеркать даже то, что в принципе испортить невозможно.
Интересно, сестра меня сейчас видит? А мама? Она у меня ясновидящая, служит в особом отделе и сейчас прикомандирована к штабу дивизии. Только это очень большая тайна…
После окончания средней школы я встречался с ней не чаще двух раз в году. Как она говорила, ей и этого не разрешали. Почему? Никто не объяснял. Отца видел еще реже. Последний раз – пять лет назад. Он входил в группу посвященных[6], сплошь состоявшую из чужаков, как нас называют в Ларгонии.
Мы действительно сильно отличались от других жителей. Причем не только Ларгонии, но и Зира. Почему? Для маленького Костанга ответ на этот вопрос был чрезвычайно важен. Ребенку просто необходимо понять: почему он не такой, как все? Сначала мне отвечали: «Подрастешь – узнаешь». Но это ничего не объясняло, и я рос, ощущая себя волчонком, которого со всех сторон обступили охотничьи собаки и выжидают удобного момента, чтобы вцепиться в холку. Жить в постоянном напряжении даже взрослому тяжело, а ребенку и подавно. Гораздо позже мне рассказали о существовании древней провинции, которую погубил провал между двумя мирами.
Местность, где проживали мои предки, называлась Землей. Изоляция этой провинции от остальной Ларгонии сказывалась во всем. Мы совершенно не походили на нормальных людей, разговаривали иначе, имели свою письменность. Потом пришли зираны. Окно между мирами уничтожило родину моих предков. Выжили единицы. Кроме родственников, я, например, знал о существовании всего пяти человек своего вида. Видел только отца, мать и сестру.
Все ребята из моей школы имели дом, жили хотя бы с одним из родителей. А я… Три года после расставания с мамой меня опекала сестра, а когда Ринге стукнуло пятнадцать, ее тоже призвали в армию. В особый отдел. Она, как и все члены нашей семьи, была уникумом. И только мне уникальных способностей не досталось. Зеркальщик[7]долго пялился, изучая мое отражение. Никогда не забуду его внезапно расширившиеся глаза, затем долгое сопение над моей головой и последовавшее за всем этим сильнейшее разочарование. Похоже, я не оправдал вспыхнувшие было надежды специалиста по уникумам, после чего он объявил о странном дефекте, блокирующем мои способности. Получалось, я их вроде бы и имел, но использовать не мог. Хаос, видимо, решил сыграть злую шутку. И это являлось еще одной причиной моей ненависти к избранным. Нет, на соплеменников она не распространялась. Как говорила мама: «Костя, нас так мало в этом мире… Если мы еще будем и друг друга ненавидеть…»
Имя Константин Бугров принадлежало той местности, из которой в Ларгонию попали мать и отец. Но с самого детства я пользовался другим – Костанг.
Во всей школе я был единственным чужаком, поскольку уникумов обучали в специальных заведениях. Ринга рассказывала, что у нее в группе было еще двое таких, как она. Везет же некоторым! А тут хоть плачь, хоть дерись… Вдобавок ровесники значительно превосходили меня по габаритам и физической силе, поэтому иначе, чем задохликом, никто Костю Бугрова и не называл.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
