Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
А вот и они – промелькнули в синеватом зеркале витрины. Заняли столик у окна, а их отражение затерялось среди винных бутылок и дорогих сигарет. Парень жестом руки подозвал официанта и, не заглядывая в карту, сделал заказ. Я тоже подозвал бармена и попросил рюмку водки.
У меня перед этой парой было огромное преимущество: я знал то, чего не знали они. По крайней мере, один из них отвалил бы за мои знания плюс живые материалы кругленькую сумму. Но до сего дня я был честен перед клиентами, хотя соблазн перекинуться на другую сторону приходил не раз.
Я заказал еще водки, встал, поправил задравшуюся штанину и прошел мимо пары к выходу. Я не мог не бросить взгляд на женщину, зная, что, может быть, вижу ее в последний раз. Зоя тоже подняла глаза – как посмотрела бы на любого, кто прошел мимо, и наши взгляды на миг встретились.
В туалете я, вымыв руки, оглядел себя в зеркале. Сегодня я выглядел более или менее респектабельно: темно-серый костюм в едва приметную полоску, голубая рубашка; отсутствие галстука – тоже деталь. Глубокая мысль, она вызвала сдержанную улыбку на моем слегка обрюзгшем лице.
Я отрастил волосы. Они падали на воротник рубашки и прикрывали уши. Это называлось прической – с прицелом на мою нелюбовь к лысым и полулысым головам. Однако короткие прически мне нравились у женщин. У этой женщины была короткая прическа. Вроде бы каре, но Зоя по-мужски, одной рукой поправляла челку на правую сторону, и этот ее характерный жест был особенно запоминающимся.
Я появился в зале в тот момент, когда Юрий поднимал бокал с вином и глядел поверх него на свою спутницу. Не я один пил с утра, и эта мысль стала чем-то вроде анальгина: облегчения не принесла, но общее состояние успокоила.
Я прикурил сигарету от зажигалки суетливого и вездесущего бармена, одетого в рубашку навыпуск и с закатанными рукавами. Снова сосредоточил свое внимание на отражении пары в зеркале.
Она подняла бокал, чуть наклонив его к себе, и янтарная жидкость коснулась ее губ. Она за завтраком составила своему любовнику компанию, не более того: ни есть, ни пить она не хотела. Ей бы для этого подошел более ранний час – когда встает солнце и бабочки пьют росу.
«Зачем я здесь?» – спросил я себя. Сегодня впервые наши взгляды перекрестились, и это было похоже на настоящее прощанье, не так, как прошлой ночью, когда я в одностороннем порядке смотрел на спящую женщину. В своих чувствах я зашел слишком, слишком далеко.
Я расплатился и вышел из бара-ресторана.
Москва
Утопая в глубоком кожаном кресле, я неотрывно смотрел на стройную, с волевым и красивым лицом женщину. В ее облике прежде всего были заметны резко очерченные скулы и серые выразительные глаза. Этакая скандинавская воительница. Одетая в строгий офисный костюм, она просматривала фотографии, перекладывая их из одной стопки в другую: так мы с ней договорились – никаких электронных форматов, снимки только на бумаге, по старинке. От меня не ускользнуло, что подушечки ее пальцев испачканы синими чернилами. Она пользовалась перьевой ручкой, и об этой ее привязанности я прочитал в ее досье, опубликованном на одном из сайтов. У нее за спиной висит портрет президента страны. Справа от рабочего стола – российский триколор, рядом – корзина для бумаг, то ли наполовину полная, то ли наполовину пустая.
Ирина Александровна просмотрела все фотографии и словно набросила на себя ходячее выражение «на ней лица нет», но с одним существенным дополнением: лицо у нее порозовело. И с каждой секундой оно все больше наливалось кровью. Если бы она была способна заплакать, из ее глаз хлынули бы кровавые слезы.
Я постарался разобраться в ее чувствах: стыд, жгучая ненависть, жажда тайной, но лютой мести. Именно тайной. Прямолинейность для этой женщины была неприемлема. Она обладала уникальной гибкостью и на ней построила то, что называется принципом существования – а это прежде всего работа. Сейчас она возглавляла префектуру Восточного административного округа столицы, заняв это место после нескольких лет работы в Сенате. С той поры ее часто называли сенаторшей.
Она встала из-за стола и подошла к окну, за которым открывался вид на роскошный газон и цветник. Тронув рукой жалюзи, она глуховатым голосом потребовала «комментариев к этой мерзости», следующим жестом указав на стопку фотографий.
– Вы что, пожимаете плечами?
Я был похож на вампира: она не могла видеть мое отражение в кристально чистом оконном стекле, а спросила потому, что я не вытянулся в струнку и не ответил мгновенно, что сделал бы любой из ее подчиненных. Но я не подчинялся ей, я работал на нее, а значит, мог пожать плечами, зевнуть, почесать задницу, поковырять в зубах, а потом громко цыкнуть зубом.
– Почему вы молчите?
– Вы на взводе, и любой мой неосторожный жест или слово может спровоцировать у вас вспышку бешенства. Вы сорвете на мне злость, а потом снова обернетесь «железной леди». Я при всем желании не смогу решить ваших проблем на личном фронте.
– Но указать на них сможете?
Я отбросил застенчивость.
– Проблемы, связанные с вашей интимной жизнью, у вас начались шесть лет тому назад, когда вы, не разменяв еще пятого десятка, приняли предложение человека, который был моложе вас на шестнадцать лет.
Она хмыкнула и кивнула головой: «Продолжай». Она походила на царицу, а я на дерзкого фаворита.
– Собственно, я кончил.
– Вернемся к вопросу о комментариях к фотографиям.
– Вам нравятся субтитры в порнографической ленте?
– Пожалуйста, – стояла она на своем. – Ваши комментарии к снимкам.
Я почувствовал себя болваном, сказав:
– Ваши опасения подтвердились: ваш муж встречался с этой женщиной… минимум три раза. Извините – я косноязычный. Все подробности этого дела я изложил на бумаге, найдете их в отчете. Он у вас на столе.
– Он очень самоуверенный.
«Этот сукин сын, ваш муж?»
– Да, ему стоило бы быть поосторожней.
– У вас есть мнение на этот счет?
– Да, но я хотел бы оставить его при себе.
– Я думаю, он полный ублюдок и неблагодарная свинья. Наши мнения совпадают?
– Как правило, такие вещи я не комментирую.
– А совет мне можете дать?
– Конечно. Уравняйте ваши шансы.
– Что это значит?
– Сходите на сторону. И поручите мне зафиксировать ваши встречи с любовником на пленку.
– Хотите выведать все секреты нашей семьи?
Я не ответил. Встал, застегнул пуговицу на пиджаке. На мне был все тот же темно-серый костюм, в котором я завтракал в новоградском отеле, и свежая темная рубашка. Я был гладко выбрит и благоухал «нейтральным», но удивительно стойким «Богартом», этим символом мужского превосходства и индивидуальности. Из моей головы еще не выветрились воспоминания о ночной выходке в гостиничном номере, где мне в глаза бросилась подсвеченная со стороны окна плотная портьера-кокон.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
