Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
— Как это нет?! — не веря своим ушам, воскликнула я. — Тебе же репортаж снимать.
— Да не буду я из-за него общественность возмущать, — отмахнулся Валера. — Доблестные господа охранники права и порядка не велели.
— А ты прямо так и послушался, — съязвила я.
— Не послушался, а прислушался, — поправил Валера, — к доводам разума, между прочим. Сдается мне, что хорошего скандала из этой истории все равно не получится — не похож этот усопленничек на высокопоставленную особу, посудачат и забудут, как только в очередной раз цены на майонез подскочат, а из-за двух минут короткометражного фильма ужасов портить отношения с ребятами из милиции мне, извиняйте, резона нет. Пригодятся еще. А они уж больно просили до выяснения личности покойного, — как это Зародин сказал? — лясем-трясем на всю губернию не устраивать.
— Какое же ты меркантильное кю! — с досадой выдохнула я.
Хотя Валерка по-своему был прав. Дело, конечно, запутанное и интересное, но, чтобы сварганить из него настоящую сенсацию для нашей публики, парень должен оказаться как минимум внебрачным сыном советника по связям с общественностью губернатора области. И лучше — наркоманом. А еще лучше — наркоманом с нетрадиционной сексуальной ориентацией или с гипертрофированным комплексом клептомана, за что и поплатился. А так — ну еще один рядовой труп. Пальцы отрублены — мало ли, может, производственная травма. Умер от анафилактического шока — врачи недобросовестные оказались, не потрудились предварительную проверку на аллергены сделать. А может, действительно так все и было, а что при таком раскладе труп должен смирненько в больничном морге лежать, а не в лесах валяться, но кого это волнует? Валерка шорох устроит и вмиг окажется без своих полезных связей. А по его шкале приоритетов добрые отношения с нужными людьми в милиции ценятся куда больше, чем малоперспективный покойник. И все-таки!
— На том стоим. — Валера сполз со стола и бросил тоскливый взгляд на прыгающего из чата в чат Пашку. — Ладно, братцы-кролики, техноголики, вы как хотите, а я до дому, до хаты. Те, кто любит меня, за мной!
— Пойдем, — дернула я за рукав Пашку, — а то эта псевдодева сейчас до самого Орлеана доскочит, лови потом.
Дома меня ждал приятный сюрприз. Заботливый муж, очевидно, получив деньги за написание курсовых нерадивым студентам, расщедрился на мои любимые котлеты по-киевски. Еще на лестничной клетке я унюхала умопомрачительный запах, так что в момент забыла обо всяких там малоаппетитных покойниках вместе с их отсутствующими частями тела.
— Здравствуй, солнышко! — ласково прожурчала я, едва войдя в квартиру.
— Здравствуй, — сердито ответил Володя, забирая у меня плащ и отправляя его на вешалку. — Хоть сегодня могла бы не задерживаться.
— Я же не поздно, — с искренним удивлением ответила я.
— Ну да. У тебя вообще если сегодня, значит, еще не поздно. Ну а если после 12.00, тогда да, извини, любезный супружник, задержалась.
— Володька, не занудствуй! — почти пропела я, заходя в гостиную, и застыла как громом пораженная.
В самом центре комнаты стоял сервированный по всем правилам этикета стол. Даже салфетки, свернутые каким-то хитрым образом — мне так никогда не суметь, — аккуратно лежали поверх белоснежных тарелок из парадного сервиза. В середине стола красовался мой любимый салат из кальмаров, а по бокам от него две зажженные свечи в крошечных керамических подсвечниках, привезенных нашим приятелем из Японии. На краю стояла огромная хрустальная ваза с апельсинами, яблоками, бананами, а в центре торчал хвостик ананаса — о господи, мужчины, ну кто кладет фрукты в хрусталь? Справа от нее в тарелке бутерброды с красной икрой и балыком, напротив — бутерброды с говяжьим языком, нашпигованным оливками и морковкой. Но больше всего меня потрясла бутылка «Cabernet».
— По какому поводу такой удар по семейному бюджету? — спросила я, едва ко мне вернулся дар речи.
Володя стоял, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. Лицо его было непроницаемо и серьезно, и только едва уловимый лукавый прищур с головой выдавал каверзника — он явно был доволен произведенным эффектом.
— Вот так доживешь с тобой до бриллиантовой свадьбы, — печально вздохнул он, — а ты и не вспомнишь о дате нашего знакомства…
Ох ты, боже мой! Как же я могла забыть?! Вот дура пустоголовая! Нет мне прощения! Секите повинную голову хоть мечом, хоть ножом кухонным, за такое не жалко!
— Володенька! — Я кинулась ему на шею и, перемежая слова бестолковыми, куда попало поцелуями, затараторила: — Прости меня, дуру грешную! Кругом виноватая! Удавить Матрену мало! Радость моя! Золотце! Как же я тебя обидела! Ты ведь у меня самый-самый! А я!..
— Ага. Как же. Теперь и радость, и золотце, и свет в окошке, — отбиваясь, впрочем, без особого рвения, от моих поцелуев, ворчал Володька. — Забыла про любимого супруга. На работу променяла. Думал уж было в Волге утопиться, да вода холодная — не люблю дискомфорта. А ты оправдывайся теперь, коварная.
— И буду! — заголосила я с удвоенной силой. — Буду оправдываться, пока не простишь! Лучше я себя сама не прощу! Ты же у меня один такой уникабельный!
— Вот насчет уникабельного ты погорячилась, — ответил Володька, высвобождаясь из моих объятий. — Да уж чего там. Ладно уж. Мы не гордые. Мы привычные.
Он подошел к окну, эффектным жестом опытного иллюзиониста во время собственного бенефиса откинул занавеску и взял с подоконника огромный букет шикарных роз.
— С годовщиной тебя, что ли! — сказал он, протягивая мне букет, при этом глаза его сияли, как у влюбленного юнца на первом свидании.
— Володенька! Люблю пуще микрофона! Пуще света софитов, пуще жужжания камеры…
И я одарила его таким жарким и долгим поцелуем, что просто удивительно, как это от накала страстей лампочка в коридоре не перегорела.
— О, черт! — неожиданно вырываясь, заорал Володя. — Котлеты твои! Синим пламенем!..
И он пулей вылетел на кухню. А я села на диван и, шмыгнув носом, смахнула скупую слезу деловой женщины.
Какой же он у меня все-таки замечательный. Какой заботливый. Какой терпеливый. Как только сносит все мои причуды? Мои вечные зависания на работе до поздней ночи. Мои постоянные срывы его грандиозных планов по устроению маленьких семейных праздников на двоих. Мои гнусные отлынивания от домашних забот. Святой человек!
«О, нет! Ой, ё! Ох, чтоб я сдох!» — доносилась с кухни милая моему сердцу серенада под аккомпанемент рушащейся посуды.
Как же он меня любит! Хоть передачу обо мне снимай: «Самая счастливая женщина — ведущая популярного ток-шоу «Женское счастье» Ирина Лебедева». А кстати, неплохая идея! Чем не выход из творческого кризиса? Только за эту идею мне Володька ноги повыдергивает и микрофонные стойки повставляет. И будет прав! Нет, слово скаута — сегодня никаких разговоров о работе! Только о нас!
— Все пропало! — обреченно произнес Володя, возникая в дверном проеме с дымящейся сковородой в руке. — Сгорели…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
