— На самом деле я хотела спросить, — продолжала мма Рамотсве, — счастливы ли вы… сами по себе. Вы получаете от жизни то, чего хотите?
Мма Макутси на секунду задумалась.
— Я не знаю, чего хотеть от жизни, — призналась она наконец. — Раньше я хотела быть богатой, но теперь, столкнувшись с богачами, больше не хочу.
— Богачи такие же люди, как все, — сказала мма Рамотсве. — Все богачи, которых я знала, ничем не отличались от других людей. Счастье никак не связано с богатством.
Мма Макутси кивнула.
— По-моему, счастье связано с чем-то другим. С тем, что находится внутри.
— Внутри?
Мма Макутси поправила большие очки. Она много читала и обожала серьезные беседы, вроде этой, где она могла бы применить сведения, почерпнутые из старых номеров «Нэшнл Джиогрэфик» и «Мейл энд Гардиан».
— Счастье находится в голове, — продолжила она, оживляясь. — Если в голове есть счастье, то человек совершенно счастлив. Это очевидно.
— А сердце? — отважилась спросить мма Рамотсве. — Сердце в этом не участвует?
Наступила тишина. Мма Макутси потупилась и принялась чертить пальцем узоры на пыльном уголке стола.
— В сердце живет любовь, — тихо произнесла она.
Мма Рамотсве глубоко вздохнула.
— Вы не хотели бы выйти замуж, мма Макутси? — мягко спросила она. — Вы стали бы счастливее, если бы о вас заботился муж? — И добавила, немного помолчав: — Мне просто хотелось знать.
Мма Макутси посмотрела на нее. Потом сняла очки и стала протирать стекла уголком носового платка. Это был ее любимый платок, с кружевом по краям, но от долгого употребления он протерся и пришел в негодность. Но она по-прежнему любила его и собиралась купить себе точно такой же, когда будет при деньгах.
— Мне бы хотелось выйти замуж, — сказала она. — Но вокруг много красивых девушек. Все мужья достаются им. Мне ничего не осталось.
— У вас приятная внешность, — решительно заявила мма Рамотсве. — Со мной наверняка согласятся многие мужчины.
Мма Макутси покачала головой.
— Я так не думаю, мма. Хотя спасибо за добрые слова.
— Может, вам надо что-то предпринять, если мужчины не приходят сами? — спросила мма Рамотсве. — Постараться самой их найти.
— Где? — спросила мма Макутси. — Где те мужчины, о которых вы говорите?
— Где-то там, — сказала мма Рамотсве, неопределенно помахав рукой в воздухе. Потом указала на дверь и на Африку за ней. — Мужчины где-то там. Вы должны их встретить.
— Где именно?
— В центре города, — сказала мма Рамотсве. — Во время обеденного перерыва их там полным-полно. Мужчин.
— И все женаты, — сказала мма Макутси.
— Или в барах, — продолжала мма Рамотсве, чувствуя, что беседа принимает нежелательный оборот.
— Но вы же знаете, какие мужчины в барах, — сказала мма Макутси. — В барах мужчины ищут дурных женщин.
Мма Рамотсве пришлось согласиться. В барах полно мужчин вроде Ноте Мокоти и его друзей, но она не пожелала бы такого мужа мма Макутси. Лучше остаться одной, чем выйти замуж за человека, который сделает тебя несчастной.
— Спасибо за заботу, — сказала мма Макутси через некоторое время. — Но вам с мистером Дж. Л. Б. Матекони не стоит обо мне беспокоиться. Я вполне счастлива, и если мне суждено кого-то встретить, это обязательно случится. И тогда все изменится.
Мма Рамотсве ухватилась за возможность кончить разговор.
— Вы абсолютно правы, — сказала она.
— Вполне возможно, — ответила мма Макутси.
Мма Рамотсве стала разбирать стопку бумаг у себя на столе. Ее огорчил пораженческий дух, который, казалось, витал над ее помощницей, как только разговор касался ее самой. У мма Макутси не было для этого веских оснований. Допустим, до сих пор в ее жизни были сложности — нельзя недооценивать тот факт, что мма Макутси родилась и выросла в Бобононге, засушливом и отдаленном месте, — но множество людей из подобных мест добились успеха в жизни. Если ты идешь по жизни с мыслью: «Я просто девушка из захолустья», — зачем прилагать усилия? Мы все где-то родились, и большинство из нас — в местах не слишком впечатляющих. Даже если ты родился в Габороне, это означает, что ты родился в определенном месте, на маленьком клочке земли, который ничем не отличается от любого другого.
«Мма Макутси следует быть о себе более высокого мнения, — размышляла мма Рамотсве. — Она не должна забывать, кто она такая. Гражданка Ботсваны, лучшей страны в Африке, и к тому же одна из лучших выпускниц Ботсванского колледжа делопроизводства. И тем и другим можно по праву гордиться. Гордиться, что ты тсвана, потому что твоя страна никогда не совершила ничего постыдного. Никогда не теряла единства, даже когда ей приходилось противостоять соседям, ввергнутым в гражданскую войну. Она всегда вела себя честно, в ней никогда не было губительной коррупции, разъевшей многие страны Африки и уничтожившей богатство целого континента. Народ Ботсваны не пал так низко, потому что сэр Серетсе Кхама, великий человек, который однажды в Мочуди пожал руку ее отцу, ясно дал всем понять, что брать и давать взятки или запускать руку в казну страны недопустимо. И все подчинились его приказу, потому что признали за ним величие вождя, которым всегда обладали его предки из рода Кхама. Эти качества приобретаются не в одночасье, они вырабатываются поколениями (что бы там люди ни болтали). Вот почему Елизавета II при встрече с Кхамой сразу поняла, что он за человек. Потому что они были людьми одного сорта. Воспитанными для служения». Мма Рамотсве прекрасно это понимала, но иногда думала: понимают ли молодые люди, вроде мма Макутси, каким великим человеком был первый президент Ботсваны, которого уважала сама королева? Имеет ли это для них значение?
Мма Рамотсве, конечно же, была роялисткой. Она восхищалась монархами за их благородный вид и безупречные манеры. Восхищалась королем Лесото, потому что он был прямым потомком Мошвешве I, который спас свою страну от буров и был добрым и мудрым человеком (и вдобавок скромным, иначе он не назвал бы себя блохой на скатерти королевы Виктории). Восхищалась старым королем Свазиленда Собхузой II, у которого была сто сорок одна жена — в одно и то же время. Восхищалась, несмотря на всех этих жен, наличие которых так или иначе свидетельствовало о весьма традиционном подходе к жизни; восхищалась, потому что он любил свой народ и никогда не позволял привести в исполнение смертный приговор, даруя осужденному в последний миг прощение, — за исключением единственного случая убийства в колдовских целях. (Каким же бессердечным человеком надо быть, рассуждала она, чтобы холодно сказать тому, кто просит сохранить ему жизнь: «Нет, ты умрешь»?) Конечно, были и другие короли и королевы, не только африканские. К примеру, покойная королева Тонга, которую ни с кем не спутаешь из-за непомерной толщины. Ее фотография в энциклопедии занимала целых две страницы, таких необъятных размеров была королева. И еще королева Голландии, мма Рамотсве видела ее на фотографии в журнале. Она тогда подумала, что с этой королевой — такой жизнерадостной, с доброй улыбкой — было бы приятно встретиться. Может быть, она когда-нибудь приедет в Ботсвану, хотя надежды на это мало. Сюда никто не приезжает, потому что люди просто ничего не знают о Ботсване. Никогда о ней не слышали. Не слышали, и все тут.
