Свои жертвы.
Детей.
Малышей.
Мальчиков и девочек не старше семи лет.
Он убивал их и кремировал в топке котельной электростанции. Сколько электролампочек в Спрингвуде получало энергию от сжигания тел убитых детей?
Выродок!
Но если Крюгер захотел спрятаться в котельной, то он может просидеть тут до скончания века. И почему бы ему не сдохнуть в своем грязном, отвратном логове?
Ближе к вечеру лучшие люди Спрингвуда собрались у здания электростанции.
И все, кто был там — шериф Уильямс, директор школы Шей, полицейский Перри, родители детей, убитых Крюгером, — все проклинали и убийцу, и то, что произошло в суде. И все они, вооруженные бутылками с «коктейлем Молотова»[2], стояли рядом с котельной, готовые в любую секунду поджечь ее.
Стояла тихая, ясная ночь, тишина и абсолютное безветрие, когда шериф Уильямс поджег первую бутылку и метнул ее в окно котельной. Град бутылок с воспламеняющейся смесью обрушился на двери и окна здания, и почти сразу по всему помещению заполыхало всепоглощающее пламя, а наружу пахнуло адским жаром.
Перри вынул из кармана газету, свернул ее в трубку, всунул в горлышко бутылки, наполненной горючкой; чиркнув зажигалкой, поджег газету и приготовился метнуть бутылку с «коктейлем Молотова» в центральное окно котельной. Он мысленно видел Крюгера, стоящего над телом той несчастной девочки. Девочки, которой Крюгер только что выколол глаза.
Так жарься же в адском пламени, проклятый выродок!
* * *
Да, Крюгер был выродком — отродьем сотни маньяков. Но в ту ночь Судьба распорядилась так, что Фредди не сгинул во всепожирающем пламени, зажженном несчастными родителями.
Когда осколки первой бутылки разлетелись по полу котельной, Фредди выбирал свою следующую жертву.
Он чувствовал себя в полной безопасности, забившись в темную нору, которую он нашел и оборудовал в одном из аппендиксов здания, куда он приводил свои малолетние жертвы, чтобы позабавиться с ними, орудуя бритвой. Это было место, до которого не добрались копы.
Он смеялся.
Страница, выдранная из школьного ежегодника, служила ему источником вдохновения. Бесконечный ряд фотографий маленьких мальчиков и девочек… Да, этот год был весьма и весьма урожайным…
Двадцать девять лиц в журнале уже были перечеркнуты.
А тридцатое?
Копы попытались лишить Фредди удовольствия, но они нарисовались слишком поздно.
Он полоснул по фотографии убитой девочки перчаткой, утыканной бритвами, — она, эта девочка, уже стала историей.
Так кто же следующий?
Ага, вот и еще одна прелестная девчушка.
Он полоснул по фотографии одной из бритв, торчащих из перчатки, насквозь прорезав страницу. Время снова приниматься за работу!
И именно в этот момент брошенная шерифом Уильямсом бутылка с «коктейлем Молотова» разлетелась осколками по полу.
Нет!
Красавчик Фредди в ужасе смотрел, как бомбы-бутылки одна за другой разбиваются о пол и стены вокруг него.
Это нечестно. Они не могут так поступать. Я же невиновен. НЕВИНОВЕН!
Скоро все в грязной и отвратительной берлоге Фредди было охвачено пламенем.
Бежать ему было некуда. Некуда!
Фредди еще не знал, что настоящее веселье только начинается…
Люди, стоящие снаружи, смотрели, как пылает убежище, в котором прятался Фредди. Самого Крюгера видеть они не могли, однако было ясно, что подвальный этаж электростанции превратился в ад. Густой дым валил из разбитых окон. Бежать Крюгеру было некуда. Ему пришел конец. Спрингвуд добился возмездия. Правосудие восторжествовало.
Поставив канистру с бензином на землю, шериф Уильямс заметил, что люди взялись за руки, поддерживая друг друга. Они не были убийцами. Они были просто добрыми, хорошими и честными горожанами, которым не оставили выхода. Им надо было разделаться с убийцей — и Уильямс мог понять их. Бывают моменты, когда необходимо защитить своих детей, чего бы это ни стоило.
Любой ценой.
Последнее уцелевшее окно треснуло и разлетелось осколками. И в тот же момент звук разлетающегося стекла перекрыл ужасающий вопль горящего заживо человека.
Фредди Крюгер подох.
По крайней мере так все думали.
Если бы родители, собравшиеся на улице Вязов, смогли заглянуть в сердце огненного смерча, бушующего в котельной, они стали бы свидетелями зарождения ужасающего союза, суть которого не укладывалась в рамки человеческих представлений. Дело в том, что Фредди был в подвале не один — его отыскали, к нему пришли.
Это были три Демона Снов, древних и могущественных, бесконечно долго скитавшихся и наконец нашедших самое отвратительное и извращенное человеческое существо из всех когда-либо живших — Фредди Крюгера. И сейчас, в момент неминуемой гибели Крюгера, эти демоны из сновидений явились ему.
Вне себя от ужаса, Фредди неотрывно следил глазами, как три черепа, возникшие из ниоткуда, повисли перед ним в воздухе.
— Фредди, — проскрежетал один из демонов.
— Мы знаем, чего ты хочешь, — объявил второй демон.
Крюгер выпрямился и прорычал:
— Я хочу все!
Даже перед лицом неминуемой смерти этот безумец все еще владел собой.
— Конечно, ты хочешь все, — кивнул второй демон.
— Тогда соединяйся с нами! — повелительно произнес третий. — И тогда ты будешь существовать… ВСЕГДА!
Один за другим демоны бросились на Фредди, пропали, словно войдя внутрь его тела, и преобразили его. Они дали ему силу преодолеть границу земного существования и научили превращать ночные кошмары людей в реальность. Демоны сделали Фредди бессмертным.
Крюгер кричал, когда раскаленное пламя возмездия сожгло его лицо. Хотя он и был спасен демонами, его тело должно было умереть, прежде чем он мог возродиться, и через много лет он вновь обретет необходимую силу — тогда он сможет применить свои адские способности. Когда этот день наступит — когда Фредди сможет наконец стать темным повелителем людских кошмаров — вот тогда он заставит этих мерзавцев с улицы Вязов сполна заплатить по счету.
* * *
Раз, два, дорогой, Фредди идет за тобой…
* * *
На улице Вязов начинался кошмар.
Тине Грей суждено было умереть первой, стать первой девушкой, которую Фредди убил в ее сне. Но как только Тина умерла в своих кошмарных сновидениях, она умерла и в действительности. Ее зарезали, как режут свинью; какая-то неведомая сила разбросала части ее тела по родительской спальне, выпотрошила ее внутренности, развесила их повсюду, словно на просушку…
