Внизу, правее вертолета, раскинулось море огней. Каир. Яркими змейками к центру города тянулись ниточки главных магистралей, кое-где были видны высокие башни отелей, разноцветьем неона поблескивали мосты через Нил. Решетчатая вышка диспетчерской через пару минут осталась далеко позади. Мэннинг направил машину в сторону последних зарниц заката, к вызывавшим ощущение неясной тревоги громадам пирамид, в небе над которыми висело невесть откуда взявшееся темное облако…
Поначалу Лерой принял его за грозовую тучу, однако по мере приближения стало видно: это расползался в небе поднимавшийся из пустыни столб черного дыма. «Черт побери, — подумал он, — да у них там полыхает вовсю!»
О смерти Мэннинг знал не понаслышке. Во Вьетнаме он повидал достаточно трупов — со стороны иногда казалось, что люди спят, но вот только в их головах были аккуратные черные дырочки. Видел он и погибших от взрывов — жутко искореженные человеческие фигуры, у которых отсутствовала рука, нога или голова, встречал напоминавшие кучу тряпья, сплющенные от удара о землю тела разбившихся летчиков. Однако из всех смертей самой пугающей была смерть в огне. Во Вьетнаме, где порой приходилось совершать полеты над джунглями, пилотам выдавали огромные «кольты» сорок пятого калибра с деревянными рукоятками — на случай, если машину собьют. Приятели Мэннинга с удовольствием практиковались, расстреливая пивные бутылки на заборе за столовой, он же не видел в этом никакой необходимости. Лерой знал, для чего предназначен его пистолет. Когда его прижмет штурвалом к спинке сиденья, а кабина уже будет объята пламенем, он может вложить дуло в рот и нажать спусковой крючок, даже не будучи снайпером.
Рассмотрев в основании столба дыма жирные языки огня, он невольно передернул плечами. Даже с высоты можно было различить фюзеляж с высоким Т-образным хвостовым оперением, надувные спасательные трапы, красноватые отблески пламени на крыльях. При мысли о том, что чувствует человек в таком раскаленном пекле, у Лероя засосало под ложечкой. Да поможет им Господь!
Облетая кабину самолета, Мэннинг включил мощный прожектор и направил луч света вниз.
Святый Боже! Их здесь сотни! Как, черт побери, они сумели унести ноги?
В стороне от рухнувшей на землю стальной птицы стояли люди: кто поодиночке, кто группами. Одни прикрывали глаза от поднятого в воздух песка, другие жались друг к другу, родители пытались успокоить детей…
Сидевший рядом с Мэннингом врач указал на размахивавшего руками мужчину в белой рубашке:
— Вон туда! Кто-то из них сильно пострадал.
— Кто-то?! — прокричал в ответ Мэннинг. — Да они все должны были стать трупами!
Поднимая тучи песка и пыли, вертолет медленно опускался. Стоявшие на земле закрыли лица ладонями. Лопасти винта еще не успели остановиться, как мужчина в белой рубашке подбежал к машине и рванул на себя дверцу пилота. Кабину мгновенно заполнил тошнотворный запах горящей резины.
— Быстрее! Ради всего святого! Нам срочно нужен врач! — Голос сквозь рев турбины был едва слышен, на плече мужчины Лерой увидел шевроны командира экипажа.
— Я пилот. Врач рядом!
За спиной Мэннинга медики уже раскрыли дверцы салона и прыгали на песок. Командир обежал нос вертолета, схватил едва успевшего выбраться врача за руку и потянул к сгрудившимся метрах в тридцати людям. Лерой остался в кресле, тупо глядя, как пламя, вырывающееся из разбитых двигателей, лижет хвост самолета.
Внезапно его внимание привлекла черная кожаная сумка, втиснутая между педалями управления второго пилота.
— Эй, док! Ваш саквояж!
— Я здесь!
Мэннинг подхватил сумку и выбрался из кабины. Над головой кружили еще несколько вертолетов, освещая прожекторами стоявшую в молчании толпу.
— Сюда! Быстрее, если можно!
Приблизившись, Лерой передал сумку врачу. Опустившись на колени, тот склонился над стюардессой. Он осторожно приподнял ее веко и посветил фонариком. Черный зрачок не реагировал на свет. С другим глазом было то же самое. Врач передал фонарик Мэннингу и убрал с правого виска девушки пропитанную кровью прядь золотистых волос. В глубокой ране виднелся неровно обломившийся край кости.
— Постарайтесь держать фонарь неподвижно. — Марлевым тампоном врач прикрыл рану, затем аккуратно завернул стюардессу в одеяло и уложил на носилки. — Другие пострадавшие есть?
Вперед выступила невысокая смуглолицая женщина в синем кителе пилота. Ее кисти были в бинтах, сквозь которые проступала кровь.
— Только я. Порезалась об обломки. Больше раненых нет, я проверила.
Врач обвел взглядом помятый фюзеляж, толпу пассажиров, поднимавшиеся к небу клубы черного дыма:
— Вы уверены?
— Да. Слава Богу! Это какое-то чудо, — ответил за нее командир экипажа, следя за тем, как носилки со стюардессой несут к вертолету. — Не повезло одной Джулии. Когда чертов аппарат отключил двигатели, мальчишка в первом классе стоял в проходе между креслами. Она усадила его, но не успела пристегнуться сама, ее швырнуло на перегородку. Я распял бы тех, кто заставил меня взять в полет эту бесовскую штуку.
— Какую штуку? — спросил Мэннинг, поворачиваясь к вертолету.
Увидев эмблему на рукаве его летной куртки, командир ткнул в нее пальцем:
— Ту, что заставила нас рухнуть на землю. Вам бы следовало знать, вы же работаете на них! Все произошло из-за «Дедала». Он не предупредил нас о том, что сошел с ума. Я ничего не мог сделать! Если Джулия погибнет, я своими руками задушу подлеца, который навязал нам этого робота! — В глазах командира сверкала ярость.
Вертолет с золотоволосой стюардессой на борту был готов вновь подняться в ночное небо.
ГЛАВА 2. ДЖЕССИКА
Лондон вовсю готовился к встрече Рождества. Улицы сияли гирляндами праздничной иллюминации, на Трафальгарской площади к небу устремлялся гигантский конус новогодней елки, у входа в универмаг «Хэмли», где шла бойкая торговля игрушками, прохожих приветствовали двое служащих, одетых в костюмы героев последнего диснеевского мультфильма. Из широкого окна ресторана, расположенного на последнем этаже отеля «Олимпиад» на Гросвенор-сквер, город представлялся океаном огней.
— Вы не против, если я включу диктофон?
На какое-то мгновение вопрос повис в воздухе, угрожая разрушить хрупкое взаимопонимание, установившееся между сидевшими за ресторанным столиком мужчиной и женщиной.
Исполнительный директор радиокорпорации «Гилкрест» жестом попросила официанта подлить в бокал журналиста вина.
— Нисколько. Можете не стесняться.
Пара занимала уютную нишу, достаточно изолированную от просторного зала. Высокую, едва за сорок, даму можно было назвать скорее привлекательной, чем красивой. Пышные каштановые волосы, крепкое, тренированное тело и цепкие глаза, которые внимательно изучали мир из-за стекол элегантных очков. Крупная фигура мужчины наводила на мысль о добром дядюшке, в его голосе звучали низкие бархатистые ноты, а полноватое лицо свидетельствовало об устоявшейся привычке ужинать в изысканных ресторанах. Одетые в строгие деловые костюмы собеседники осторожно изучали друг друга, подобно опытным шахматистам.
