— Что ни говори, фортуна на твоей стороне, — пробормотал я. Взял девочку на руки и поднялся по ближайшей лестнице.
Там стоял человек. Ко мне спиной, в черном костюме и очках от солнца. Наверное, он почувствовал мое присутствие и скрылся среди деревьев. Может быть, это тот, кто недавно поднимался по лестнице. Я не прореагировал на него. Послышался слабый звук сирены. Передо мной оставалась задача первостепенной важности. Я огляделся вокруг. На земле сидел молодой рыжеволосый сектант, недавно говоривший со мной. Взгляд остановившийся, изо рта течет слюна. Я ударил его по щекам.
— А-а… — Взгляд парня медленно сфокусировался. Наконец он заметил меня. — Что со мной? Что это?..
— С тобой все в порядке. Простой шок. Надеюсь, и девчонка выживет.
— Я говорю: и девчонка выживет. Поручаю ее тебе. Одних молитв недостаточно. Когда приедет «скорая», первой отправишь ее в больницу.
Я еще раз ударил его.
— Понял меня? Если с ней что-то случится, я тебя пришью. Запомни. Я не шучу.
Я не дослушал его. Ушел, не оглядываясь. Перебежал через мост. Мимо меня пронеслись двое полицейских. Они что-то прокричали мне, но я не расслышал. Уже вовсю гудели сирены, будто соревнуясь друг с другом. Я указал пальцем на парк позади меня. Полицейские кивнули и побежали в его сторону. Когда я смешался с толпой зевак у мэрии, патрульные машины кольцом окружили парк. По мосту вдоль целой улицы отелей бежали полицейские. Около главного входа стояло несколько поврежденных автомобилей. Со стороны вокзала прибыли еще несколько полицейских. Все полицейские Синдзюку собрались здесь. Пройдя мимо них, я наконец-то смог спокойно вздохнуть. Я запыхался. И только когда пошел в сторону, противоположную парку, я вспомнил. Молодой проповедник наверняка расскажет обо мне полиции. А я забыл бутылку виски и стаканчик, на которых остались мои отпечатки пальцев. Четкие, как следы ног на свежем асфальте. Наверное, много времени не потребуется, чтобы сличить их с теми, что есть в полиции.
2
В туннеле на Западном выходе по-прежнему стояли ряды картонных домов. Когда я шел по направлению к вокзалу, меня кто-то окликнул.
— Эй, Сима-сан!
Меня знают мало бомжей. Один из них выглядывал сейчас из картонной коробки. У них есть правило — не обращаться друг к другу по настоящим именам. Но он сам попросил называть его «Тацу».
— Что там случилось? Ну и грохот. И копы туда понеслись.
У него был детский голос. Я никогда не интересовался, сколько ему лет. Наверное, чуть больше двадцати пяти. Самый молодой из всех здешних обитателей картонных домов. А может, и вообще единственный, не разменявший тридцатник.
Я наклонился. От его длинных, до пояса, волос воняло. Один из моих немногочисленных знакомых, кто воняет сильнее меня.
— Бомба взорвалась.
— Бомба?
— Ага.
— С чего это вдруг?
— Не знаю. Но, похоже, погибших много. Здесь тоже скоро станет несладко. Наверняка придут копы, станут расспрашивать. Так что надо подготовиться.
— Только их тут не хватало. Для меня ничего нет хуже на свете, чем с копами лясы точить. Может, слинять на время?
Он медленно погладил бороду. Борода у него была шикарная, не по годам. Красный перебитый нос придавал лицу комичный вид.
— Нет, лучше оставаться на месте, — сказал я. — Сбежишь — только вызовешь ненужные подозрения. Если тебе ничего не известно, то лучше честно так и сказать.
— Да-а? Ну, может, ты и прав. Сделаю, как ты говоришь.
— Пожалуй, и беспокоиться-то не о чем.
— Хорошо, если так.
Он говорил медленно и спокойно. По обыкновению, никуда не торопился.
Немного подумав, я добавил:
— Послушай, Тацу. У меня к тебе просьба.
— Какая?
— Забудь, что ты меня сегодня видел.
Он ухмыльнулся:
— Я копам никогда ничего не выболтаю. Даже если у меня перед глазами кто ласты склеит, я — могила.
Я вернулся пешком до пятого квартала. Домой не заходил, отправился прямо в столовку по соседству. Я частенько наведывался сюда, когда мне неохота было готовить себе ужин. Большой выбор блюд. Но сейчас мне нужен телевизор. Дома у меня «ящика» не было.
В столовке царило оживление. Я впервые посмотрел на часы, висевшие на стене. Начало второго. Посетители отличались от привычных. Обычно я заходил сюда около пяти. В это время здесь собирались девчонки-азиатки и трансухи.
Я протиснулся между двумя мужиками, которые с шумом ели лапшу, уставившись в бюллетени с результатами скачек, и уселся у стойки. Хозяин заведения — лысый старик с редкими седыми прядями за ушами — вопросительно посмотрел на меня. Здесь не хватало только одного блюда — виски. Огромный просчет.
— Пиво, — сказал я.
— Еще что-нибудь?
— Больше ничего.
По телевизору показывали юмористическую передачу. Некоторое время спустя раздался сигнал срочных новостей. Побежали титры: «Взрыв на Синдзюку. Свыше 50 человек пострадали».
Полвторого. На канале прекратили вещание обычных программ и начали внеочередные новости. Диктор сказал:
«Сегодня в Токио в районном парке Тюо в Синдзюку в двенадцать сорок произошел взрыв. Есть жертвы. На данный момент число погибших составляет свыше десяти человек. Раненых — более сорока человек. Они отправлены в ближайшие больницы на машинах „скорой помощи“. Пока подробности неизвестны, но, вероятно, взрыв был очень мощным. Наш корреспондент передает с места событий».
На экране появились кадры парка. Вокруг него — оцепление. Репортер стоял перед парком, за спиной его виднелись патрульные полицейские машины, он торопливо рассказывал о том, что произошло. Камеру установили на углу у мэрии. Затем показали наспех отловленных свидетелей. Возбужденный репортер набросился с вопросами на мужчину, типичного клерка, но тот оставался спокоен. Он был в парке и вдруг «бом!» — услышал звук взрыва. Увидел, как в центре парка появились столбы огня, повалил дым, и побежал вместе со всеми. Репортер снова затарахтел. Никакой новой информации. Разве что назвал образовавшиеся потоки Ниагарским водопадом.
На экране возникли кадры, снятые с вертолета. На востоке с выходящего на улицу Коэн-доори[3]метростроевского сооружения наполовину сорвало крышу. Я впервые заметил, что оно имело форму латинской буквы «L». В парке толпилась куча народу. Полицейские и пожарники. Практически всех пострадавших уже вынесли, похоже, они собирали то, что осталось. Разлетевшиеся куски человеческих тел и вещи. Среди них должна быть и оставленная мной бутылка виски. Камера долгое время показывала, как производится осмотр места. Но ощущение реальности происходящего не возникало. Нечетким кадрам не хватало запаха крови, ударявшего в нос. Наконец произошло развитие сюжета: к входу в больницу, видимо, только что подъехала «скорая помощь», репортер рассказывал о раненых. Обрывки информации, ничего больше.
