Когда незнакомец в следующий раз вернулся в порт, Пиил смотрел в свой бинокль не меньше часа, ни на секунду не отрываясь. Он надеялся зафиксировать факт переправы контрабандного груза, однако когда незнакомец спрыгнул наконец с носа своего суденышка на пирс, в руках у него ничего, кроме рюкзака и пластикового мешка с мусором, не оказалось.
Судя по всему, незнакомец выходил в море ради собственного удовольствия, а вовсе не для наживы.
Пиил достал свою записную книжку, раскрыл на нужной странице, вздохнул и длинной чертой зачеркнул выведенное им прежде слово «контрабандист».
* * *
В первую неделю сентября незнакомец получил посылку — здоровенный деревянный ящик, не уступавший по размерам двери амбара. Посылка прибыла в фургоне с лондонскими номерами в сопровождении чрезвычайно нервного человека, одетого в костюм в тонкую полоску. После этого ритм жизни незнакомца совершенно переменился. Теперь у него по ночам в верхнем этаже горел свет — но это не было обычное желтоватое электрическое освещение. По наблюдениям Пиила, огонь имел ослепительно белый цвет. По утрам, когда Пиил отправлялся в школу, незнакомец уже выходил в залив на своем судне, возился с «МГ» или, надев видавшие виды подкованные гвоздями сапоги, уходил куда-то по горной тропинке. Пиил предположил, что он отсыпается днем. Но он не сомневался, что незнакомец относится к тому типу людей, которые могут в случае нужды подолгу обходиться и совсем без сна.
Более всего Пиилу не давал покоя вопрос, чем незнакомец занимается по ночам. Однажды поздно вечером он решил отправиться на разведку. Натянув свитер и пальто, он выскользнул из дому, не поставив об этом в известность мать. Стоя на пирсе, он рассматривал дом незнакомца. Окна были открыты, и в воздухе разливался какой-то резкий запах — не то денатурата, не то бензина. Кроме того, из дома доносились приглушенные звуки пения и музыки — возможно, это была опера.
Пиил уже собрался подойти к дому поближе, как вдруг ему на плечо легла тяжелая мужская рука. Пиил вздрогнул, повернулся и увидел Дерека. Его глаза блестели от едва сдерживаемого гнева.
— Ты что это здесь делаешь, а? — взревел он. — Твоя мать вся извелась от беспокойства.
— Если она так уж волновалась, то почему послала на розыски тебя?
— Изволь ответить на мой вопрос, парень! Почему ты здесь стоишь? Что высматриваешь?
— Тебя это не касается!
В темноте Пиил не заметил, как Дерек замахнулся, чтобы отвесить ему оплеуху. Секундой позже в левом ухе у Пиила зазвенело, а на глаза навернулись слезы.
— Ты не мой отец! И не имеешь никакого права.
— Да, ты не мой сын, но пока ты живешь в моем доме, тебе придется делать то, что скажу я.
Пиил сделал попытку убежать от Дерека, но тот грубо схватил его за воротник пальто и, как щенка, поднял в воздух.
— Немедленно меня отпусти!
— Так или иначе, но ты сейчас же отправишься домой.
Дерек, не выпуская Пиила, сделал несколько шагов, но вдруг замер. Пиил крутанулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел стоявшего посреди тропы незнакомца. Тот скрестил руки на груди, а голову чуть отклонил в сторону.
— Что вам надо? — рявкнул Дерек.
— Я услышал шум и вышел узнать, не случилось ли чего.
Пиил подумал, что впервые слышит голос человека, за которым столько времени наблюдал. Тот говорил по-английски очень чисто, но, если вслушаться, в его речи можно было разобрать неуловимый, едва заметный акцент. Дикция у него была такая же, как его тело: он произносил звуки и слова четко, твердо и уверенно. В его голосе, если так можно выразиться, не было ни капли жира — сплошь сухожилия и мускулы.
— Ничего особенного не случилось, — ответил Дерек. — Просто мальчишка позволяет себе шляться по ночам, хотя должен сидеть дома.
— Обращайтесь с ним как с человеком, а не как со щенком, — он и не будет шляться.
— Сдается мне, вы суете нос не в свое дело...
Дерек отпустил Пиила и одарил незнакомца тяжелым взглядом. Какое-то время Пиил думал, что Дерек набросится на него с кулаками. Потом мальчик вспомнил, какие у этого человека твердые мускулы, и решил, что тот сумеет дать Дереку отпор. Должно быть, Дерек тоже это почувствовал, поскольку, так больше ни слова и не сказав, повернулся, взял Пиила за руку и повел в сторону коттеджа. По пути Пиил бросил взгляд через плечо и увидел, что незнакомец все в том же положении — скрестив на груди руки и отклонив голову несколько набок — стоит на прежнем месте и смотрит им вслед. В темноте его силуэт напоминал часового.
К тому времени, как Пиил добрался до своей спальни и выглянул из окна, незнакомец уже ушел, но свет в его доме продолжал гореть — яркий, ослепительно белый, как огонь в горне.
* * *
Когда осень подходила к концу, Пиила стало глодать чувство досады. Он так и не узнал ничего важного про этого человека. Даже не выяснил, как его зовут, хотя в деревне высказывались по этому поводу кое-какие догадки и даже назывались какие-то имена — по преимуществу с латинскими корнями. Нечего и говорить, что Пиил по-прежнему не знал, чем незнакомец занимается по ночам. И тогда мальчик решил предпринять еще одну разведывательную операцию — самого решительного свойства.
Поутру, когда незнакомец уселся в свой антикварный «МГ» и покатил к центру деревни, Пиил добежал до пирса, поднялся к дому и влез в него через открытое окно, выходившее в сад.
Прежде всего он обратил внимание на то, что незнакомец использовал гостиную в качестве спальни.
Поеживаясь от пробиравшего его нервного озноба, Пиил торопливо поднялся по лестнице на второй этаж.
Там были снесены почти все перегородки между комнатами — по-видимому, для создания свободного пространства. В центре просторного помещения стоял большой белый стол. Сбоку к столу был прикреплен микроскоп с манипулятором в виде механической руки. На другом столе — поменьше — выстроились в ряд флаконы и бутыли со всевозможными химикатами. Вот что было источником доносившегося из дома резкого запаха, подумал Пиил; в следующее мгновение он увидел на столе оптические приборы, напоминавшие забрана со вставленными в смотровые щели толстыми увеличительными линзами. В углу стояла металлическая конструкция с флуоресцентными лампами, являвшимися источниками того яркого, ослепительно белого света, который Пиил так часто видел ночью.
В комнате находились другие приборы и инструменты, которые Пиил затруднялся определить, но эти вещи не вызвали у него тревогу. В комнате на двух массивных подрамниках стояли две картины. Одна была большая, очень старая на вид, с запечатленной на полотне какой-то религиозной сценой. Местами живописный слой растрескался и осыпался до холста. На втором подрамнике находился групповой портрет, изображавший какого-то старика, молодую женщину и ребенка. Пиил исследовал подпись в правом нижнем углу картины. Там было начертано: «Рембрандт».
Мальчик повернулся, чтобы уйти, и... столкнулся нос к носу с незнакомцем.
