— Я приготовлю чай. — Вайолет повернулась и улыбнулась Дэйзи. — Я тоже по дороге вспоминала. Утиные яйца. Ты помнишь утиные яйца?
Дэйзи засмеялась:
— Я сто лет не ела утиных яиц. С самой войны. Тогда мы их все время ели. Они были голубые. И еще вкусные.
— Сейчас они опять появились в магазинах. Их называют «деликатесный продукт». Хочешь чаю?
— Деликатесный продукт, — насмешливо хмыкнула Дэйзи. — Это все супермаркеты. Заставляют платить больше за еду, которая такая же по вкусу, какой и должна быть еда. Я помню, что обычные яйца не были просто яйцами, они были «серыми норфолкскими», «немецкими продолговатыми» или «доркингами». Все разного размера и цвета. Не как сейчас — все одноцветные, коричневые и одного размера. — Вдруг до нее дошло, о чем спрашивала Вайолет. — Чаю было бы здорово.
Вайолет вышла на кухню. Чайник только что вскипел. Она налила немного воды в заварочный чайник и сполоснула его, разогревая фарфор, затем вылила воду в раковину и насыпала из пакетика в чайник две ложки чая. Наконец осторожно налила воду из чайника, глядя, как она пенится вокруг ошпаренных листьев. Аромат снова ударил ей в нос: этот чудесный аромат зрелости, пряностей и роз. Она прикрыла глаза и наслаждалась, чувствуя, как пар осаждается на щеках и на лбу.
— Я расскажу, что еще мне вспомнилось! — крикнула Дэйзи из гостиной. — Угольщик, который приносил уголь. У него еще была такая шапка с кожаным задником, который закрывал шею. Он был весь черный от угольной пыли. Три мешка антрацита по вторникам раз в две недели, ссыпал прямо в подвал. — Она помолчала. — Он всегда мне улыбался, правда. Называл меня своим цветочком.
Вайолет открыла посудный шкаф и достала две чашки и два блюдца. Поставив их на стойку, она повернулась к хрипящему холодильнику и взяла с полки молоко. Плеснув в обе чашки, поставила бутылку на место.
— К тебе когда-нибудь наведывался точильщик? — крикнула она.
— Точильщик? С велосипедом и точилом на багажнике? — Дэйзи хихикнула. — Давно не вспоминала о нем. А что случилось с точильщиками? Разве ножницы и ножи больше не нужно точить?
— Думаю, сейчас просто покупают новые, — рассеянно отозвалась Вайолет, разливая чай по чашкам, сначала в одну, потом в другую.
— Неэкономно, — пробормотала Дэйзи. — Вот откуда столько беспорядка. Слишком много вещей производится и совсем мало хранится.
Вайолет взяла поднос, прислоненный к стенке холодильника, осторожно поставила на него чашки и блюдца и понесла в гостиную.
— Вот и твой чай. — Она бережно опустила поднос на столик возле Дэйзи. Старуха взглянула на него, потом на Вайолет.
— Спасибо, дорогая, — проговорила она, вдруг закашлявшись.
Вайолет снова пошла к окну и выглянула на улицу. Кожу на щеках и лбу пощипывало от пара. И еще она ощущала, что у нее слегка перехватывает горло. Ерунда. У каждой дороги свои рытвины. Ведь кто-то говорил ей это?
На улице все было спокойно. Большая часть домов в дневное время пустовала. Мужья работали, и жены тоже работали: это все еще немного тревожило Вайолет, но она считала, что мир меняется и люди меняются вместе с ним. Жены сейчас так редко сидят дома. К тому же теперь время занятий, и все без исключения дети еще в школе. С точки зрения Вайолет, самое лучшее в этой улице то, что она никуда не ведет. Люди или машины никогда не проезжают по ней, чтобы добраться куда-то еще. Если ты на улице, значит, собираешься зайти в один из домов, а в будние дни такое бывает редко.
За спиной она услышала, как Дэйзи с хлюпаньем пьет чай. Вайолет улыбнулась.
— Я взяла в банке твою пенсию, — озвучила она пришедшую в голову мысль.
Поскольку Дэйзи не ответила, Вайолет повернулась к ней. Дэйзи смотрела на нее. Взгляд подозрительный, рука с чашкой замерла на полпути ко рту.
— Этого тебе вместо меня не следует делать, — отозвалась Дэйзи. — Я прежде была в состоянии сама заглядывать на почту, еще когда у меня была пенсионная книжка. Банк ненамного дальше. — Она помолчала. — На самом деле я думала, что прогулка мне не повредит. Неплохо побывать на свежем воздухе…
Вайолет выдержала паузу. Она намеренно сохранила невозмутимость. Такой спор последние два месяца у них возникает примерно раз в неделю, и смысла злиться нет. Решение принято, и река по имени Жизнь уже течет, хоть Дэйзи это еще не поняла. Или цепляется за надежду повернуть ее течение вспять и возвратить себе толику независимости.
— Только не с твоей ногой, — спокойно отозвалась Вайолет. Она понимала, что Дэйзи не может видеть ее лицо, поскольку свет из окна шел сзади, однако сохраняла нейтральное выражение. — Язвы все еще требуют ежедневной перевязки. Тебе же не хочется, чтобы они стали хуже.
— Наверное, стоит записаться к врачу, — сбавила тон Дэйзи. — Язвы никак не проходят, а доктор Ганц всегда был так внимателен ко мне. — Она вздохнула. — Знаешь, я была танцовщицей. А теперь посмотри на меня. Даже за покупками не могу сходить.
— Я тебе говорила, — Вайолет пожала плечами, — что разговаривала с аптекарем. Мазь залечит язвы, если продолжать пользоваться ею. И тебе нужен покой. Я могу ходить для тебя в магазин, выполнять все предписания, а теперь ты еще написала в банк, чтобы я могла следить за своевременным начислением пенсии. Ну-ка, смотри, чай остынет.
— Я очень благодарна тебе, моя дорогая. — Дэйзи отхлебнула чаю, пролив немного в блюдце. — Ты хорошо заботишься обо мне. Просто не знаю, что бы я делала без тебя.
— Каждый должен присматривать за друзьями и соседями. — Вайолет состроила гримасу дружелюбия. Кожа на лбу казалась натянувшейся и теплой. — Этого сейчас не хватает.
— Знаешь, чего мне действительно не хватает?
Вайолет не могла сообразить — то ли Дэйзи собиралась снова затянуть про свою утраченную независимость, то ли вернуться к утиным яйцам и антрациту, поэтому просто спросила:
— Ну и чего?
— Собраний для игры в вист в вестибюле церкви. Раз в неделю, в пятницу утром. Чтобы повидаться с подругами, поболтать, выпить чашечку чая, полакомиться печеньем. Всегда ждала этого дня, правда.
— Не уверена, что эти собрания все еще устраиваются.
— Устраиваются… я видела сообщение в местной газете.
— Ну, ты же не хочешь напрягать зрение. Тебе в твои годы нужно быть осторожной.
— Я вполне могу читать газету.
— Дэйзи! — Вайолет подпустила в голос немного раздражения. Ей стал надоедать этот спор. — Я всего лишь пытаюсь помочь. Если не хочешь, чтобы я тебе помогала… если не хочешь, чтобы я ходила в магазин, делала процедуры… просто скажи, и я все брошу. Уверена, есть масса дам твоего возраста, которые были бы благодарны за помощь.
— Прости, Вайолет, я не хотела…
— Ладно. Больше дела, меньше слов. Еще добавить чая?
Дэйзи посмотрела в чашку.
— Было бы неплохо. Чудесный чай. — Она поболтала чашкой в руке, внимательно разглядывая чайные листья, словно пыталась увидеть в них свое будущее. — А что это за белые штучки?
