Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Но он уже знает. Едва он появляется в комнате, я понимаю это по выражению его лица. Муж уступчив во многих вещах, но это задевает его гордость, его достоинство дворянина.
— Девочка, — резко бросает он, — и опять все заново. Не понимаю, почему Господь так немилостив к нам. Мы регулярно ходим к мессе, мы жертвуем бедным, мы живем по-христиански. Что еще мы можем сделать?
Я сажусь, благодарная судьбе за то, что роды прошли без разрывов. Лежа на спине, я неизбежно оказалась бы в невыгодном положении. Даже теперь Генри высится надо мной точно пародийное воплощение мужества.
— Девочка, по крайней мере, здорова, — холодно говорю я, — и, милостью Божьей, у нее будет брат. Я помню свой долг. А вам, сударь, сыну какого-то маркиза, не пристало напоминать мне, королевской дочери, в чем он состоит.
По его глазам я вижу, что он, против собственной воли, восхищается моим достоинством и выдержкой. Знаю, что даже сейчас, измученная родами, я для него желанна и мила, хотя и не красива в общепринятом смысле. Ему нравятся мои каштановые волосы с красноватым отливом — волосы Тюдоров, по его словам, и я подозреваю, что это одна из привлекающих его черт. Он считает, что у меня чувственные губы, он восторгается моими темными бровями, вздернутым носом, моим решительным подбородком. И хотя за четыре года я трижды рожала, мое тело, тело двадцатилетней женщины, с полными грудями и широкими бедрами, все еще способно возбуждать его, особенно эти груди, разбухшие с беременностью. Но сейчас он думает не о плотских утехах, в которых я обычно с удовольствием участвую. Нет, Генри смотрит на свою малютку-дочь и не может не улыбнуться, ибо она так похожа на своего августейшего внучатого дядю, короля: у нее такие же золотисто-рыжие волосы, решительный маленький рот и сине-зеленые глаза, взгляд которых, хотя ей всего несколько часов от роду, кажется необычайно смышленым.
К своему удивлению, замечаю, что мрачные и тонкие его черты искажаются усмешкой.
— Девица недурна, — отваживаюсь я заметить.
Он кивает, выпрямляясь. В его глазах зажигается огонек холодного расчета.
— И правда. Мы подыщем ей блестящую партию, которая принесет славу в наш дом. А пока, Фрэнсис, нам нужно побыстрее сделать ей брата. Как только ты оправишься, конечно.
— Конечно, — соглашаюсь я. — Я уже сказала, я помню свой долг.
— Всегда можно совместить приятное с полезным, — ухмыляется он.
Самый тяжелый момент позади. Мы оба оборачиваем в шутку ужасное разочарование.
Нашей пока безымянной дочери — мы спорим, потому что Генри хочет назвать ее Кэтрин в честь своей матери, а я Фрэнсис или Джейн в честь королевы — сегодня неделя. Она — примерный ребенок, с жадностью сосет кормилицу и спит как по часам. Плачет она редко. Спокойная. У меня же никакого покоя — мучает боль в разбухших грудях и еще молоко, протекающее сквозь повязки, которые накладывает мне повитуха. Она уверяет, что через несколько дней молоко перестанет течь, однако для меня это слишком долго.
Сегодня свежо и холодно, но солнечно. К вечеру небо в моем окне золотится румянцем заходящего солнца. Под этими бескрайними небесами раскинулись плодородные угодья поместья Брэдгейт, простирающегося насколько хватает глаз. Я сижу в кресле, глядя на сверкающее озеро и на девственные просторы за ним. Вдали я различаю соломенные крыши хижин.
Мне нравится это место. Я знаю, что иные считают наш брак неравным, но есть в нем и преимущества, и не последнее из них — мужественный супруг-единомышленник, разделяющий мои надежды и стремления. Ну и конечно, этот старинный замок красного кирпича, с башенками, с внутренним двором и сторожевой башней у ворот, с богато и по последней моде обставленными комнатами, с зелеными садами и беседками, где так приятно гулять.
Внезапно у меня возникает желание прогуляться. Я не из тех, кто любит сидеть дома за вышиванием или чтением, к чему обычно поощряют девочек моего круга. Я люблю прогулки, верховую езду и охоту. И мне уже до смерти надоела моя душная спальня.
— Плащ! — требую я.
Вопреки запрету госпожи повитухи, я выберусь на улицу, хотя бы ненадолго. С помощью одной горничной я преодолеваю ступени и затем, набравшись храбрости, выплываю из дому, надеясь, что повитуха с осуждением глядит в окно. Но она, конечно, и не посмеет остановить меня.
Проходя через внешний двор, благодарю Бога, что роды не причинили мне вреда. Я знавала женщин, долго и тяжело страдавших от их последствий. Но я сильная. Я чувствую себя почти так же, как прежде.
Теперь я иду в тени большой сторожевой башни. По краям стены, встающей передо мной, возвышаются две высокие башни, возведенные отцом Генри, вторым маркизом Дорсетским. Они придают замку величие. Пройдя под аркой, оставляю слева арену для турниров и прохожу в дверь в стене, которая ведет в чудесный сад, где летом обыкновенно цветут розы. Присаживаюсь на каменную скамью и любуюсь ярким осенним солнцем, бросающим красные блики на кирпичи стены.
Но я не долго наслаждаюсь свободой. Не проходит и пяти минут, как на дороге раздается топот конских копыт. Всадник одет в зеленое и белое: цвета Тюдоров. Каковы бы ни были вести, что он принес, они представляют большую важность, это уж точно. Поднявшись, я тороплюсь обратно домой, где обнаруживаю, что муж уже собрал всех наших домочадцев в главном зале.
— Великая новость, Фрэнсис, — говорит он мне. — Все должны это узнать.
Мы вдвоем усаживаемся на помосте, пока шеренги спешно созванных лакеев, горничных, дворецких, конюхов, пажей, камердинеров, кухонной челяди и подносчиков расступаются, чтобы дать дорогу королевскому посланцу. Просторный зал с дубовыми балками под крышей и обитыми гобеленом стенами гудит от гула возбужденных голосов; все, от чопорного дворецкого до младшего поваренка, тянут шеи, чтобы услышать, что скажет гость.
Забрызганный грязью гонец падает пред нами на одно колено. И пусть его слова предназначаются нам обоим, но склоняется он предо мной — племянницей самого короля.
— Добрые вести, милорд, миледи, — восклицает он. — Королева разрешилась прекрасным принцем, и весь Лондон — нет, вся Англия — ликует! Его величество посылает вам эту радостную весть, а также справляется о вас, миледи. Он просит вас и милорда приехать ко двору, как только вы оправитесь от родов.
Я бросаюсь на колени, благодаря Господа за эту весть, которой королевство ожидало без малого тридцать лет. После двух неудачных браков и злосчастной ссоры с Папой мой дядя, король Генрих Восьмой, все-таки обрел сына и наследника. Династия Тюдоров продолжилась, и страна наконец избавлена от угрозы гражданской войны. Это чудесно, но за внешней радостью я прячу жгучее разочарование от того, что Бог не дал сына мне, мне, которой сын был не менее желанен, чем королю этот принц, и не только потому, что моему мужу нужен наследник титула. В глубине моего сердца, как и в сердце моего мужа — я в этом уверена, — давно живет безмолвная, преступная надежда, что судьба в конце концов оставит короля без наследника мужского пола и тем самым проложит моему сыну дорогу к трону. Ибо моя мать, Мария Тюдор, дочь Генриха Седьмого и младшая сестра его величества, не только передала мне кровь королей, но также и право притязать на корону. Тем не менее эти желания нужно прятать поглубже, потому что сама мысль о подобном опасна. У короля есть наследник, и мы должны радоваться.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
