с цветами и прохожу мимо него. Когда я оглядываюсь через плечо, он уже двигается, бесшумно выходя из зала с какой-то ловкой незаметностью, выдающей его естественный размер.
— Войдите, — командует голос Сильвии после того, как я осторожно постучала в дверь.
Не похоже, что она пытается не разбудить Ислу.
Повернув ручку, я вхожу в комнату и подтверждаю свои подозрения. Исла сидит за маленьким пластиковым столиком с мелками в руке и рисует на книжке-раскраске.
— Привет, — тепло говорю я, улыбаясь очаровательным матери и дочери.
Сильвия смотрит на меня и, хотя кажется раздраженной, широко улыбается мне.
— Привет, — хрипло говорит она, вставая с корточек.
— Итак… сегодня нет времени на сон, я так понимаю? — Шучу я, встречая Сильвию на полпути, чтобы обнять ее.
Она смеется.
— Похоже, что нет. Слишком много интересного происходит. По крайней мере, комната Ислы у нас уже полностью оборудована, так что, надеюсь, она сможет полноценно выспаться. Но это приятный сюрприз! Что ты принесла?
— Ну, я просто хотела поприветствовать тебя в этом районе. — Передаю ей вазу с цветами.
— Как потрясающе! — Сильвия берет ее, прижимаясь носом к цветам и глубоко дыша. — Спасибо.
— Всегда!
— Означает ли это, что ты можешь остаться на ужин?
— Я не хочу мешать. Тебе, наверное, нужно время, чтобы освоиться, — возражаю я. Бедная Сильвия выглядит так, будто ей самой нужно вздремнуть. Я уверена, что переезд с малышкой не может быть легким, даже если всю тяжелую работу выполняет целая команда профессионалов.
— Я настаиваю, — настаивает Сильвия.
— Ну, тогда. Как я могу отказаться?
Сильвия улыбается, и мы обе садимся на маленькие стулья, стоящие рядом с маленьким столиком для рисования Ислы.
— Ты продолжала рисовать, несмотря на все эти потрясения? — Спрашиваю я.
Сильвия качает головой. Жаль. Она создает одни из самых невероятных произведений углем, которые я когда-либо видела.
— Но я планирую вернуться к этому, как только мы устроимся. Мои пальцы чешутся, чтобы приступить к работе. Как продвигается твоя фотография? Ты сказала, что снова пойдешь в школу через две недели?
— Да, но этим летом я определенно работала над этим. У меня есть несколько отличных портретов, сделанных мною, когда я наблюдала за людьми в парке. Это стало моим новым любимым занятием.
Сильвия хихикает.
— Я бы хотела присоединиться к тебе в этом. Возможно, я смогла бы сделать свои собственные портреты.
— Я была бы только рада.
Мое внимание переключается на маленькую девочку, работающую над своей книжкой-раскраской, а Сильвия рассеянно гладит ее темные волосы. Исла потрясающая. Она так похожа на свою мать, но у нее такие же серые глаза, как у отца. Она, кажется, тоже застенчивой, как и ее мать, хотя мне интересно, не потому ли, что у нее еще не было возможности узнать меня поближе. Она продолжает бросать на меня быстрые взгляды из-под своих темных ресниц, когда думает, что я не смотрю.
— Исла, ты помнишь свою тетю Дани? — Ободряюще спрашивает Сильвия дочь.
Мне согревает сердце, когда меня называют тетей. Мой брат Бен, возможно, ровесник Петра, но, можно сказать, он гораздо менее авторитетен. Мне всегда нравился его мятежный, беззаботный дух. Но это вселяет в меня уверенность, что в ближайшее время у него не будет детей. Он даже не находит времени на серьезные отношения. Поэтому для меня большая честь, что Сильвия назвала меня почетной тетей.
На этот раз Исла смотрит на меня более внимательно, затем слегка покачивает головой. Нет, она меня не помнит.
— Все в порядке, — весело говорю я. — Теперь, когда вы живете так близко, мы станем лучшими друзьями. Тебя бы это устроило?
После паузы малышка осторожно кивает мне и застенчиво улыбается.
Легкий стук в дверной косяк возвещает о присутствии Петра, и он прислоняется к дереву.
— Ужин готов. — Говорит он, когда мы все оборачиваемся.
Исла вскакивает со стула и бежит к Петру, который подхватывает ее на руки и целует в висок.
— Давай, моя маленькая принцесса. Проголодалась? — Спрашивает он, поворачиваясь и направляясь в столовую.
Мы с Сильвией улыбаемся, прежде чем подняться и последовать за ними.
— Никогда бы не подумала, что он будет таким… папой, — шучу я.
Сильвия смеется.
— Честно говоря, я тоже. Когда я впервые встретила его, я была в ужасе от мысли, что буду воспитывать с ним детей.
— Правда?
— Теперь это похоже на старую историю, — тепло говорит она.
Мы все садимся за стол, и личный повар семьи Велес, известный тем, что много лет готовил для самого Владимира Путина, через мгновение подает ужин. Это впечатляющий обед из трех блюд, основанный на русских традициях. Могу только предположить, что это способ поприветствовать Петра дома.
Еда божественная, а компания душевная, спустя столько времени с тех пор, как я их всех видела. И все же я не могу сосредоточиться на разговоре, каким бы увлекательным он ни был, потому что я остро осознаю внушительную фигуру, занимающую дверной проем кухни.
Ефрем вошел в помещение, как только мы сели за стол, взяв на себя молчаливого часового, который присматривал за крошечной семьей и следил за грузчиками, все еще таскающих коробки в массивный особняк из коричневого камня.
Я вижу его краем глаза, и хотя он почти не двигается ни на дюйм, я не могу игнорировать его присутствие. Возможно, это из-за его проницательного взгляда. Когда покалывание становится слишком сильным, я ловлю себя на том, что смотрю в его сторону. Только чтобы обнаружить, что его голубые глаза наблюдают за мной.
Каждый раз его взгляд задерживается, и я снова опускаю взгляд на тарелку, смущаясь, что снова смотрю на него. Но потом он тоже смотрит на меня. Факт, от которого у меня бьется пульс в венах.
Почти в середине ужина Ефрем выходит из комнаты. Я чувствую, что он уходит больше, чем я это вижу, но это отвлекает меня настолько, что я теряю ход мыслей на полуслове, и Сильвии приходится возвращать меня в нужное русло.
— Это для предстоящих выборов? — Настаивает она, вопросительно наклонив голову.
— Да, я думаю, папа считает, что сейчас подходящее время, чтобы вступить в гонку, так что это будет интересно. — Я слышу, насколько мягко звучит это заявление, хотя я и стараюсь быть хорошим спортсменом.
— Ты такая счастливая. — Замечает Петр, поднимая бровь, чтобы подчеркнуть свой сарказм.
Я смеюсь на выдохе.
— Просто быть дочерью политического деятеля — это еще не все, что нужно, понимаешь? Это означает, что я терплю такое же пристальное внимание, как и мой отец. А я даже не хочу быть губернатором. Это его дерьмо. Не мое.
— Ну, ты
