«Пересвет» привычно встал на свое место у бетонной стенки причала, и тут же возле лодки затормозили, поблескивая черным лаком, две «тридцать первые» «Волги». Из головной машины легко выбрался поджарый моряк с погонами капитана первого ранга. Он быстрым шагом преодолел расстояние от машины до края пирса, стремительно взбежал по трапу на борт субмарины, где в ожидании замерли командир «Пересвета» и трое «гостей», для маскировки обряженные во флотскую робу.
Каперанг козырнул подводнику и обратился к «гостям», перечислив их пофамильно:
– Полковник Христофоров?
– Я, – отчеканил невысокого роста крепыш.
– Капитан Лялькин?
– Я, – ответил молодой долговязый парень.
– Старшина Савченко?
– Я, – сделал шаг вперед самый молодой из троицы.
– Начальник особого отдела Петропавловской военно-морской базы капитан первого ранга Смальцев, – приложив руку к фуражке, представился встречающий и, указав на замыкающую «Волгу», добавил: – Прошу садиться.
Оказавшись в салоне комфортабельной машины, Владимир Христофоров задумчиво произнес:
– После всего случившегося, думаю, награждать нас не будут.
– Дай бог штрафбатом отделаться, – сострил Кирилл Лялькин. Заняв место возле водителя, он вытащил из кармана пачку сигарет, презентованную командиром «Пересвета», и потянулся к автомобильному прикуривателю.
– Штрафбат, не штрафбат, какая разница. Главное, что дома. На Родине, среди своих, – совсем не– свойственно своему возрасту, глубокомысленно и устало изрек Виктор Савченко…
Возвращение Алены Воронцовой на Родину также прошло без цветов и особой помпы. Прилетев в Москву, с аэродрома Чкаловский она тут же была определена под домашний арест. Для чего был выделен один из коттеджей на территории Ясенева[1]. И уже на следующий день начались нескончаемые беседы со следователями службы внутренней безопасности, которые больше походили на допросы.
Впрочем, подобного отношения к себе Алена и ожидала, она дважды нарушила приказ руководства, а самовольство в их департаменте пресекалось самым строжайшим способом, что называется, на корню.
Правда, в ее случае репрессии были запоздалыми, все задуманное она довела до блестящего и логического конца.
Следователей было трое, и ни один из них не походил на ежовско-бериевского костолома, скорее наоборот…
Один из мужчин, невысокий, полный, с плоской лысой макушкой, обрамленной по краям редкими кучерявыми волосами, вылитый бухгалтер. Окончательно этот портрет дополняли очки в тонкой золотой оправе, примостившиеся на кончике носа.
Второй следователь – чуть выше среднего роста, поджарый, носивший неизменный серый костюм-«тройку» в мелкую клетку, с чеховской бородкой и тихим ровным голосом. Этого Алена про себя окрестила «Профессор».
Ну а третий – чистой воды Казанова. Высок, строен, элегантен. Прямые волосы, цвета спелой пшеницы, на затылке стянуты в «хвост», в левом ухе поблескивало колечко серьги. Его речь была непринужденной, и часто в лексиконе проскальзывали слова из молодежного сленга. Но однажды Казанова во время разговора подошел к окну, лучи природного света высветили то, что скрывали электрические осветители. А именно – множество мелких морщин вокруг глаз и в уголках рта.
«Да уж, а мальчонке-то уже за сорок», – мысленно отметила Воронцова.
Дружеские беседы с дознавателями, несмотря на изменение интонаций, ударений и даже вообще других слов, различались, но сути смысла вопросов это не меняло.
– Почему вы не выполнили приказ руководства? Вам был направлен приказ свернуть операцию «Флинт» и выходить в район эксфильтрации. А вы решили своевольничать, для разведки это недопустимая роскошь. – Дознаватель маслянистым взором окинул ладную фигуру эффектной брюнетки с великолепной матово-смуглой кожей и восточным изгибом тонких бровей.
– Глупо прерывать операцию, когда она вышла на финишную прямую. Причем положительный результат был гарантирован, – игнорируя недвусмысленные взгляды, совершенно спокойно ответила Воронцова.
– Хорошо, – вроде бы соглашался собеседник. – Но в план операции «Флинт» не входило освобождение Христофорова и Лялькина из Буктарской тюрьмы.
– Так карта легла, – дерзко глядя в глаза Профессора, ответила Алена.
– Что вы имеете в виду? – вставил свой вопрос Бухгалтер.
– Обстоятельства сложились таким образом, что позволяли не только изъять деньги из ливийской яхты, но и освободить смежников.
– Каким образом? – продолжал доставать очкастый дознаватель.
– На яхте ливийских разведчиков оказался агент ФСБ, псевдоним Стрелок, кроме того, на одном лайнере в круизе я оказалась с черноморским криминальным авторитетом Сервантом. С которым была знакома заочно по операции «Наследство Кассандры», «Флинт», кстати, логическое продолжение этой операции.
– Откуда вы знаете Стрелка? – В паутину разговоров вплетался новый вопрос.
– Мне его в Стамбуле указал Христофоров…
Чем дольше длилась беседа, тем откровеннее и бесстыднее становились вопросы настырных собеседников.
– Почему вы решили освободить Христофорова? Вы в него влюблены? Вы с ним спали?
– Нет, – следовал короткий ответ с пояснением: – Появилась дополнительная возможность использовать оперативную комбинацию на сто процентов, и я ее использовала.
– Почему Сервант вам поверил? Вы с ним спали?
– А как вы думаете? – следовал вопрос на вопрос. И после подробный ответ: – Кто-то из классиков сказал: «Тело женщины может стать таким же оружием, как ум у мужчины». Если он, конечно, у него есть.
– А со Стрелком спали? – Интимная сторона оперативной работы почему-то больше всего интересовала Казанову, молодая женщина подозревала, что подобное любопытство связано с дефектами физиологии.
– Мне нужно было войти с ним в доверительные отношения…
Две недели без выходных длились перекрестные беседы. Наконец, в понедельник третьей недели, Алену Игоревну пригласили в кабинет, который больше походил на медпункт.
Белые стены, на две трети выложенные кафелем, белый потолок, стеклянные шкафы с различным медицинским оборудованием, стоматологическое кресло и рядом стол, на котором установлен полиграф (в простонародье «детектор лжи»), а напротив удобно устроились со своими записями все три собеседника. И тут Воронцову прорвало:
– Вы что, собрались меня проверять на детекторе? Какой идиот вам это посоветовал, если в моем досье русским языком записано, что я прошла подготовку обхода полиграфа. Даже «сыворотка правды» не поможет, обучена. Более того, мой допрос ничего не даст. Я не резидент, который получает стратегически важные задания, а оперативник, который исполняет лишь детали этого огромного и неизвестного задания.
