поднялся на горной промышленности, и Василий Фандорин, а вот чем эти занимаются, вся империя гадает. Со мной Аоки и Федька.
— Регламент? — взяла в свои руки ход дуэли японка.
— До потери сознания либо до сдачи, — сказал Русик. — Ставка — клоунский костюм до конца года. Устраивает?
— Да, — ответил я. — Но с моей стороны другое условие.
Немец лишь поднял одну бровь.
— Будешь изображать моего лучшего друга и вести себя соответствующе на всех приемах, — расплылся я в довольной улыбке.
Гюнтер фыркнул. Еле заметно обменялся взглядами с секундантами и кивнул.
— Хер с тобой, Сказов. Только ты такую чушь выдумать мог. Но чур не порочить мою честь своими выходками.
— Разумеется, — козырнул я. Если он так сказал, значит, не идиот и всё же допускает возможность своего проигрыша.
Мы сошлись, пожали руки и разошлись.
Я сделал гипервентиляцию легких, напитывая клетки кислородом, так энергия расходилась лучше и проще зажечь в себе табур. Это источник магической силы. Она привычно разлилась от центра груди и разошлась по всему телу, окутав словно целлофановая пленка. Гюнтер же вспыхнул фиолетовым огнём будто декоративная свечка. Понторез.
Я слабый табурщик, но неглупый парень. Свои недостатки компенсировать могу. Только перераспределение энергии меня и спасает, а иначе был бы бит каждым и всюду. Я реально никчемен как маг. На уровне тринадцатилетки или даже хуже.
Все секунданты разошлись и окутались щитами, на всякий случай.
— Бой! — объявила Аоки.
Ну всё, началось аниме!
Я сделал рывок зигзагом, пропуская над головой энергетический шип. Простейшая техника, почти первое, что дети осваивают, но у меня и такого не получится. Гюнтер выставил две руки вперед. Я замер. В ладонях противника вспыхнул меч — тоже базовый навык. Его кончик оказался в считаных сантиметрах от груди.
Я отбил лезвие окутанными в табур руками, и тут немец сделал ошибку. Ему бы растворить конструкцию и создать новую, но он зачем-то оттянулся вместе с оружием в руках. Видимо, сработали рефлексы, вбитые на фехтовании.
Моя нога врезалась ему в живот. Табурный щит вспыхнул, тем не менее парня скрючило. Я, не замедляясь, тут же на подшаге ударил коленом в голову, откидывая противника на спину. Приземлился сверху и долбил заряженными кулаками, пока фиолетовая пленка защиты не лопнула.
— Хорош! — резко выдохнул он, когда первый удар прилетел в предплечье, закрывающее лицо. Бережет свою смазливую рожу. Да будет так. Я пожал плечами и встал. Даже руку протянул, чтоб помочь подняться. Гюнтер отмахнулся и поднялся сам.
— Будет реванш, — сразу объявил он.
— Не раньше, чем истечет срок исполнения обязательств, — заявил я.
* * *
Следующий приём должен был быть в честь завершения постройки усадьбы Ярмаковых. Транжиры-нефтяники отгрохали себе лужайку с футбольное поле, все остальное тоже не отставало по размаху. Посмотреть на это диво хотелось многим, только вот пригласительные будут не у каждого.
— Отее-е-ец! — ходил я по дому в поисках главы клана. — О! Семен!
Наш дворецкий за последние шестнадцать лет никак не изменился в лице, так что сколько ему, я даже предполагать не решаюсь. Выглядит всегда на сорок девять. Мне даже кажется, что он призрак слуги, прикованный к семейному особняку каким-нибудь проклятьем. Впрочем, может, это его табур-гойле или по-простому родовая магия. Уникальная, разумеется.
— Ваш отец у себя в кабинете, — размеренно проговорил Сёма и почтенно склонил голову.
Я побежал в мужицкое крыло здания и ворвался в приемную. Секретарша Светлана Эльдаровна подняла голову.
— Арсений? — удивленно констатировала она. — Ваш отец сейчас занят…
Не слушая её, я постучал.
— Пап!
— Войди, — раздалось из-за двери. Отец стоял у окна и читал какой-то документ. В свои сорок два батя выглядел на тридцать пять. Несмотря на то, что он высокий, я был среднего роста, да и остальные его дети тоже вряд ли вытянули в лотерее удачный ген. — Серьезное что-то?
— Когда я тебя о чем-нибудь просил? — уставился я на него.
— Садись, — кивнул он на гостевой стул, отложил документ на подоконник и сел в свое кресло, задумавшись. — В… хотя нет, — он снова задрал глаза к потолку, словно там крутили на проекторе какое-то воспоминание. — А, помню, был случай в детстве. Нет, это Славка, а не ты. — Отец распрямился и удивленно уставился на меня. — Никогда… — выдал он пораженно, нажал кнопку связи с секретаршей и проговорил. — Свет, чайку́ нам и покрепче.
— Достань мне приглашение на приём Ярмаковых, — сказал я, внимательно читая каждый отцовский жест и оценивая реакцию.
— На спортстадион можно и в городе сходить, — хохотнул он. — Вообще не понимаю, зачем там дом строить.
— Да-да. Охотничьи угодья прямо под окном. А если канал от реки прорыть, то можно рыбачить из спальни второго этажа. Им все уже кости перемыли. Мне на них плевать, честно. Просто там будет классно. Они вложатся в праздник, и Аоки очень хотела сходить, — соврал я не моргнув глазом.
— Аоки, говоришь… — задумчиво протянул отец.
* * *
Нас вез семейный водитель. Как всегда, я попросил отгородить заднее сиденье черной звуконепроницаемой переборкой.
— Ау! — притворно скривился я от легкой пощечины Аоки.
— Хватит пялиться на мои. На мою. Черт, чтоб я еще раз платье с подобным вырезом надела.
В такие моменты я был рад, что моя невеста именно она. Все-таки экзотика. Для японки у нее очень русская фигура. Хотя ростом она и чуть ниже наших, стройная, миниатюрная, но всё на месте. Лишнего я себе с ней никогда не позволял, но иногда включался инстинкт, и взгляд невольно задерживался на её округлостях дольше, чем позволял этикет.
— Итак, повторим план, — сказала она. — Не лыбишься как дурак. Шутишь редко, но метко. Никаких банальных тем. Этим она сыта по горло. И не вздумай ляпнуть что-нибудь.
— Да я не понимаю, что ли? — возмутился я.
— Не понимаешь, — строго посмотрела она. — Я тебя всю жизнь знаю, Арс. И иногда тебя заносит. Ты становишься излишне компанейским, смекаешь? Точнее, не так. Ты можешь стать таким слишком рано. А у дворян, а тем более у имперских, красная лампочка сразу на это загорается: «Осторожно, простолюдин!».
Да. Тут она права. Я не люблю все эти долгие регламентированные тысячелетиями расшаркивания. Умом понимаю — система
