отеля подписывал. И за девку просил до последнего.
"Суровый, не трогай её. Всё отдам. Она в положении быть может. Мы ещё не были у врача, точно не знаем… "
Ну вот примерно на этих словах я ему челюсть и сломал.
Значит, беременная? Под другого легла? Ноги расставила. А так хорошо роль невинной овцы отыгрывала.
Давай, Алина, стань на колени, посмотри в глаза взглядом, полным мольбы. Затуши эту ярость, иначе я за себя не ручаюсь. Убьют к хуям. Но девка огрызается, зубы показывает. Отправляю в кабинет, принудительно. Свидетели мне не нужны. Даю себе несколько минут на то, чтобы успокоиться. Но ни хера не получается.
"Выеби и отправишься обратно" — взрывает так, что не потушить.
Поднимаюсь по лестнице, девку в кабинет с шумоизоляцией затащили. Может орать хоть до посинения. У меня много вопросов, Алина, и ты ответишь на каждый из них. Каждую крысу мне сдашь.
— Свободны, — парней отправляю отдыхать. Толкаю дверь кабинета, захожу.
— Только попробуй ко мне прикоснуться, псих! — Алина стоит посреди кабинета, держит в руке лампу. Бутылки отсюда убрали заранее. Но девка не отчаивается.
— И что будет? Включишь свою лампу, чтобы обзор был получше?
Расстёгиваю манжеты рубашки, закатываю рукава. Ступаю ближе к ведьме. Она назад пятится, взглядом прожигает. Даже сейчас не готова сдаться. В угол загнана и всё равно готова до конца трепыхаться.
— Демьян, не смей, — шипит, — я не явилась на суд. Только благодаря этому ты на свободе, но я… Я могу…
Одно резкое движение, лампа летит в стену, девка вжата в меня. Визжит, вырывается, впивается зубами в руку. Дикая сука.
— Всё, что ты можешь, это спрашивать, как глубоко заглатывать. Всё остальное ты делаешь молча и с большим энтузиазмом, поняла?
Голову её запрокидываю, взглядом впиваюсь в лицо. Глаза блядские рассматриваю, губы пухлые. Член кровью наливается, таранит ширинку. От этой ведьмы кроет как в первый раз.
— Ненавижу тебя, ублюдок. — Шипит в лицо.
— Как жаль, что мне по хер.
* * *
Алина
* * *
Внутри всё от ярости и злости колотит. Эти глаза. Чёрные. Прожигающие. Ненавистью искрящие. Он меня ими буквально вспарывает. Никакой надежды на спасение. Он даже не спрашивает. Не хочет говорить. Сжимает сильно, к себе притягивает близко. А меня кипятком от этой близости обжигает. Вся моя работа над собой летит к чёрту. Медитации. Управление мыслями и эмоциями. Всё это чёртова лажа! Нужно потребовать деньги обратно. Потому что ничего не работает. Сердце опять на износ работает.
Флешбек нашего первого знакомства перед глазами проносится. Базовые настройки откатились назад. Всё как в первый раз. Страшно до чёртиков, потому что я знаю, на что он способен. Да, смог запудрить мозги. На глаза розовые очки упали. Я ведь и правда верила, что с бандитом возможно счастливое будущее. Влюбилась. И этим всю свою семью под удар поставила. Я до сих пор не знаю, те фото, что мне в полиции показывали, правда или ложь. Потому что… он может. И вопрос даже не в том сделал ли в тот раз. Он делал это раньше. Сделает и снова. Такие люди не меняются. Просто я дурой была и хотела верить в лучшее.
Я вырываюсь. Нахожу силы, чтобы вырвать руки. Царапаю Демьяну лицо. До крови. Ногтями полосую. Защищаюсь как могу. Все способы в ход идут.
— Сука бешеная, — рявкает, резко меня разворачивает, руки за спиной пальцами зажимает. Толкает к столу. А я задыхаться от страха начинаю. Господи, он же сделает, да? За этим сюда и приехал?
— Демьян, не нужно, — взвываю, — давай поговорим. Так нельзя. — Даже не надеюсь, что сработает, просто взвываю от беспомощности. Голос дрожит, всхлипываю. Я понимаю, что больше ничего не смогу сделать. Я слишком долго боялась. Пряталась. Я ведь знала, что это случится. В кошмарах видела. Понимала, что он придёт. Потому что я для него предательница.
Но Суровый замирает позади меня. Ничего не делает. Как будто мой хриплый от слёз голос его трогает. Резкий рывок и я снова к нему лицом развёрнута. Запястья рук хочется потереть. Он больше не сжимает, но их как будто кипятком обожгло.
— Поговорить хочешь? — В лицо рычит, его кроет эмоциями. И от этого ещё страшнее становится. Потому что он не управляемый в таком состоянии. А мне нужно что-то придумать. Потому что он не отпустит, не выпустит из этого кабинета. Нужно как-то сбежать, а перед этим замылить ему глаза. — Раньше нужно было говорить. У тебя до хуя времени было, Алина.
— Не было, — отрезаю в ответ, — выбор был небольшим. Либо я семья спасаю и себя, либо…
— Либо что? Сдаёшь меня, раздвигаешь ноги перед ублюдком Алексом и счастливо живёшь дальше?
Что он несёт? Когда про Алекса говорит, то сжимает мою руку ещё сильнее, заставляет скривиться. Он думает, что я с Алексом? Что за бред? Единственные мои встречи с мужчиной — это встречи с психологом. К которому до сих пор ходит моя сестра. После того похищения она не может нормально спать. Вздрагивает от каждого резкого звука. Мать снова в больнице. Повторный приступ. И это всё из-за того, что я связалась с уголовником!
— Да, именно таким был план, ты угадал, чтобы трахнуться с Алексом я всё это и придумала! — Не выдерживаю, вырываюсь, трепыхаюсь в его руках. Но Суровый грубо меня встряхивает, а после, подняв, усаживает на столешницу. Мои попытки ему помешать терпят крах. Он расталкивает ноги в стороны. Встаёт между ними, зажимает пальцами подбородок, чтобы на него смотрела, не даёт отвернуться. Он сильнее меня во много раз, я просто физически не могу ему противостоять.
— Признайся честно и всё будет не так плохо. Когда ты спуталась с Дроздом? Он вышел на тебя до нашей встречи?
Я не понимаю ни слова. О каком Дрозде он говорит? Это человек? Господи, что за бред?
— Демьян, я не…
— Я хочу понимать, с какого момента началась подстава. Поцарапала тачку случайно? Или такой был план изначально.
Я вся дрожу. Я не понимаю. Какая подстава? Он думает, что
