Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
и посмотрел на надпись.
– Это от твоей тети. Какая-то семейная реликвия.
Могла ли Джина забыть о таком? На мгновение она почувствовала неловкость из-за того, что была не в состоянии вспомнить, но приказала себе не зацикливаться на подобных деталях. Так ли ей нужно знать историю каждого маленького предмета, находящегося в ее распоряжении, – бесчисленные крупицы информации, которые мы носим с собой и позволяем им каким-то беспорядочным и произвольным образом формировать наше представление о себе? Она обнаружила, что в забвении есть свобода, будто все эти крошечные наросты были слоями одежды, не позволяющими почувствовать воздух, ночь, жизнь, которая крутилась вокруг.
Джина смотрела на Дункана словно в первый раз, когда годы, прожитые вместе, стерлись, открыв то, что она на самом деле любила в нем: его мягкость, его ум, его тонкие черты и зеленые глаза, всегда немного рассеянный взгляд, точно он слушал про себя песню, которую только он и мог услышать.
Он развернулся, чтобы взять ее под руку, и она вышла в прохладный швейцарский вечер, под стрекот сверчков и плеск воды, а рядом с ней шел улыбающийся мужчина с мягким голосом, который любил ее с тех пор, как ей исполнилось девятнадцать.
* * *
Поездка в ресторан оказалась сложной. На темных и извилистых дорогах было трудно разглядеть указатели. Им с Дунканом пришлось дважды съезжать на обочину, чтобы свериться с картой, прежде чем они нашли простое каменное здание с рестораном в задней части. Помещение с открытыми деревянными балками, красными скатертями и свечами было оформлено в деревенском стиле, но довольно элегантно. Дункан отодвинул стул для Джины, и, благодаря его, она чуть не назвала его неправильным именем.
– Грэм… – начала она и умолкла, озадаченная.
Прежде чем Джина успела сказать что-то еще, Дункан поспешил заговорить сам:
– Тут должны подавать классические швейцарские блюда.
– Не думаю, что знаю хоть одно.
– Ну, в путеводителе сказано, что обязательно надо попробовать «холеру».
– Это же название болезни?!
– Именно. – И Дункан рассказал ей о прочитанном: – Во время эпидемии люди боялись выходить из своих домов и пекли пироги из всего, что попадет под руку.
– «Запеканка отчаяния», – рассмеялась Джина и заметила, что Дункану приятно видеть, что она весела, несмотря на пережитый несчастный случай. Затем они принялись изучать меню, и Джина, увидев цены, забеспокоилась: – Дункан, это слишком дорого!
– Все нормально. Одна порция «холеры» нас не убьет.
– Я серьезно. То, как мы тратим… а у нас еще месяцы впереди…
– Все нормально, – настаивал он и потянулся к ее руке как раз в тот момент, когда подошел официант, чтобы налить им воды и описать фирменные блюда вечера. Джина пыталась слушать, отбросив свои опасения, хотя и не могла поверить, что Дункану, который порой сочинял музыку бесплатно, вдруг заплатили достаточно, чтобы он мог все это себе позволить. Размышляя об этом, она заметила еще одно странное обстоятельство – незнакомый мужчина наблюдал за ней с другого конца комнаты. Она отвела взгляд, сосредоточившись на своем заказе, но и после того, как официант ушел, человек продолжал смотреть на нее. Это был коренастый мужчина с редеющими седыми волосами и розовым лицом.
Тем временем Дункан начал рассказывать об их маршруте:
– …кроме того, позже летом он будет переполнен, что является еще одной причиной начать оттуда.
– Переполнен?
– Юг Франции.
– Прости, я прослушала, – призналась она и, наклонившись вперед, добавила более мягко: – Тот мужчина беспрерывно смотрит на меня. Мы его знаем? В углу, с седыми волосами.
Дункан повернулся на стуле, чтобы проверить, и Джина увидела, как наблюдатель опустил глаза.
– Никогда его не видел. Но он кажется безобидным.
Через мгновение мужчина снова уставился на нее, и Джина начала ерзать на стуле. Она редко появлялась на публике после несчастного случая, некоторые последствия травмы заставляли ее чувствовать себя неловко. Ей вдруг захотелось посмотреть на себя в зеркало, поэтому она встала и сказала Дункану, что пойдет попудрить носик.
В зеркале над раковиной она увидела женщину лет двадцати пяти, ее вьющиеся каштановые волосы были подстрижены короче, чем обычно. Такая прическа делала ее моложе. Ничто не указывало на полученную травму, кроме небольшого шрама на одной скуле. Джина улыбнулась, просто чтобы убедиться, что ее улыбка симметрична, не как в первые дни в больнице. Это небольшое изменение, каким бы временным оно ни оказалось, привело ее в ужас, так как напоминало о матери, улыбка которой после инсульта исказилась навсегда.
Когда Джина снова зашла в зал, Дункана за их столиком не было. Она заметила его в углу, разговаривающего с тем самым мужчиной, который ранее пристально смотрел на нее. Поймав ее взгляд, Дункан резко встал и вернулся за их столик.
– Ты выяснил, кто он такой? – спросила она.
– Немецкий турист. Сказал, что видел твое выступление в Вене.
– Правда? – Подумав, она решила, что такое возможно: она провела два лета в Вене, танцуя на международном фестивале, хотя ее роли были не слишком большими. – Удивительно, что он запомнил конкретно меня из целой группы танцоров.
– Я бы тоже тебя запомнил, – улыбнулся Дункан.
Принесли еду. Джина заказала пастетли, мясной пирог, который ей, однако, уже не хотелось есть. Она внезапно разволновалась и снова заерзала на стуле. Ее первое турне по Вене, каким бы волшебным оно ни было, все же предшествовало кончине ее матери. За неделю до того, как Джина должна была вернуться домой, позвонил отец и сообщил, что случился еще один, на этот раз смертельный инсульт.
Джина почувствовала внезапный укол. «Тоска по дому», – подумала она. Время от времени у нее возникал порыв позвонить отцу, хотя Дункан напоминал ей о риске, связанном с этим. Ее отец наверняка впал бы в панику, узнав о несчастном случае. Потеряв жену, мистер Рейнхолд больше так и не женился. Джина стала для него всем. Он был бы в ужасе, узнав, что его единственный ребенок, находящийся так далеко от дома, получил черепно-мозговую травму. И если отсутствие вестей могло вызвать у него лишь небольшое беспокойство, то переживания, связанные с пробелами в сознании Джины и тем, что она совсем не тот человек, которым была при отъезде, привели бы его в ужас. И, безусловно, заставили бы вспомнить о потере жены и снова пережить боль.
– Ты в порядке? – спросил Дункан, отрываясь от своей тарелки.
– Да, в порядке. – Она не видела смысла портить все своими мрачными мыслями. – Так о чем ты говорил?
– О нашем путешествии, – Дункан заколебался, но после короткой паузы продолжил, – я подумал о Франции; полагаю, это должна быть Ривьера. Там есть несколько тихих мест,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
