предполагал, что в ближайшее время буду стремиться куда-то вверх по карьерной лестнице в журналистике: у меня намечалось окончание аспирантуры, написание диссертации и далее — научная карьера.
— Боитесь? — видя разрастающееся на моем лице сомнение, спросил Евгений Львович.
— Честно? Боюсь, — искренне ответил я. — Боюсь не справиться с возложенными на меня обязанностями.
— Ну, это ничего, это ненадолго. Работы предстоит много, со временем втянетесь. Вариантов у нас, к сожалению, нет…
Евгений Львович как в воду смотрел. Через две недели, уже в мае 2017-го, мне пришлось переезжать в большой офис ФАН из своего маленького уголка в «Народных» (благо перебираться было недалеко, в соседний кабинет) и принимать под свое начало первых бойцов Сирийского отдела. Нашей ключевой задачей стала плотная отработка информационных поводов по сирийскому конфликту — подробное их изучение и отслеживание как в формате больших аналитических материалов, так и в форме подробных ежедневных сводок. В итоге благодаря нашей плотной и стабильной работе уже к концу 2017 года ИА «Федеральное агентство новостей» занимало лидирующие позиции в российских СМИ по освещению военных действий в Сирии.
Увы, свою диссертацию я так и не дописал, зато полностью переключился на военную аналитику и работу своего отдела. И об этом я, признаться честно, ничуть не жалею!
К этому моменту мои знания о деятельности таинственных русских «музыкантов» в Сирии значительно пополнились. Мы уже знали к тому моменту, что бойцы группы «Вагнер» активно участвовали в сложных войсковых операциях (как впоследствии выяснилось, во всех значимых событиях сирийской кампании). Но, встав у руля отдела, я во всех подробностях узнал, как именно бойцы ЧВК «Вагнер» воевали в Сирии с боевиками «Исламского государства», о том, что именно на балансе «музыкантов» два легендарных штурма Пальмиры. Впереди были бои за Акербат и Дейр эз-Зор, и во всех этих операциях в первых рядах шли именно «вагнеровцы». Сквозь невозможное вперед — сквозь барханы и разливы нефти, через великий и непокорный Евфрат…
Увы, поведать об этом всему миру я тогда, естественно, не мог, поскольку и сами «музыканты», и связанные с ними структуры свято хранили тайну о деятельности ЧВК «Вагнер». Сирийские источники и вовсе не видели разницы между русскими военными и ЧВКшниками: для них все приехавшие из России военные считались «аскари руси», русскими воинами, безотносительно принадлежности к конкретному подразделению. Зато вовсю сочиняли свою сюжеты наши идеологические противники, для которых истории о «русских наемниках» (да простит мне читатель эти слова) стали элементом информационной войны против государства Российского. За 2017 и 2018 годы мы успели увидеть статьи различного содержания, в которых существование группы «Вагнер» становилось предметом осуждения со стороны журналистов.
Любопытно, что впоследствии, уже в 2022 году, все издания, которые отметились в истерии вокруг «Оркестра» и лили воду на мельницу врагов, пополнили собой список иностранных агентов, что, в общем-то, стало закономерным итогом всей их антироссийской деятельности. Но тогда, в 2017-м, в мои обязанности помимо работы по сирийскому направлению также входило изучение и подробное развенчивание критических статей о деятельности «Оркестра». И естественно, для этой задачи мне предстояло встретиться с руководителем ЧВК «Вагнер» лично, чтобы понять, с чем мне предстоит иметь дело.
С этого момента ЧВК «Вагнер» перестала быть для меня мифом и стала реальностью. Воплощенной в первом знакомстве с Евгением Викторовичем Пригожиным.
* * *
— А этого месторождения не существует. Я его выдумал, чтобы специально игиловцев дезинформировать. Когда наши на Пальмиру шли, я доложил сирийцам наверх, что «Охотники» взяли месторождение такое-то. Заодно проверили, кто сливает информацию боевикам…
Июнь 2017-го. Я сижу в богато обставленном кабинете на набережной Лейтенанта Шмидта вместе с другими руководителями медиахолдинга и не могу поверить своим глазам. Передо мной, склонившись над картой сирийской провинции Хомс, стоял человек, который до этого считался предпринимателем и ресторатором, то есть вообще, казалось бы, не связанным с военным делом человеком. Однако с первых же слов Евгений Викторович показал: он уже знает многое о специфике театра военных действий, о противнике и его реальной численности, а также о том, как именно сирийцы воюют на своей земле (то есть никак).
К этому моменту бойцы ЧВК «Вагнер», освободив газовые поля Пальмиры, испытывали серьезные затруднения на стыке провинций Хомс и Хама. Сидевшие в районе Акербата боевики «Исламского государства» — обученные, подготовленные головорезы — проводили успешные атаки на позиции сирийской армии, несколько раз пытались атаковать освобожденное поле Аш-Шаир и газовый завод Hayyan Petroleum Company, ставший ключевой базой «Оркестра» в Сирии (подробнее об этом читайте в главе «Акербатский котел»).
Евгений Викторович, объясняя диспозицию, подчеркнул, что наша задача как СМИ — как можно ярче подсветить ситуацию в районе Акербата, чтобы обратить на нее внимание командования.
— Игиловцы спокойно ходят от Акербата в пустыню через трассу. На блокпосты им просто наплевать, — рассказывал нам «Первый». — Если они видят на своем пути блокпост сирийцев, просто выходят к ним, держат их под прицелом и уходят на ту сторону. Они так спокойно до Ливана доберутся, у них там спящие ячейки сидят и ждут удобного случая.
— А иранцы?
— А что иранцы? Они себе фосфатный завод отжали и никого туда не пускают. Даже Х. (тут Пригожин назвал имя известного российского бизнесмена), который приехал с инспекцией на фосфатный завод, фатимиды не пустили. Пришлось мне звонить аж в Тегеран и разбираться.
Параллельно с инструктажем Евгений Викторович внимательно поглядывал на меня: я был новым человеком, и ему было любопытно, как я в столь юном возрасте (на секундочку, мне тогда было 25 лет!) оказался в кресле руководителя отдела. Я объяснил, что с 14-го года плотно работал по Сирии и деятельности «Исламского государства» и легко это доказал, неплохо ориентируясь по карте Сирии и задавая «Первому» вопросы о деталях, касающихся активности ИГИЛ под Акербатом.
— А что у тебя так глаза дергаются? Ты что, психованный? — обратился ко мне «Первый», заметив, что я нервничаю в его присутствии. — Ну ладно, посмотрим тебя в деле…
Впоследствии, как мне рассказывали, Пригожин выражал сомнения, что такой молодой человек, как я, сможет справиться с возложенными на него обязанностями («Нашли бы лучше какого-нибудь отставного военного!»). Но руководители медиахолдинга заверили Евгения Викторовича, что я — человек, крепко придерживающийся патриотических взглядов и высоких нравственных принципов, который «с честью и рвением», как сказал один из моих коллег, подходит к решению непростых задач в рамках сирийской кампании.
За то время, которое я провел на посту главы Сирийского отдела, мне несколько раз доводилось встречаться с Евгением Викторовичем — в 2017, 2018 и 2019 годах. В моей