море, которое тянется до самого края вселенной.
Далеко на северо-востоке расположено море Мак, но никто не скажет, что хотя бы одно из трех морей известного мира может сравниться с бескрайними жуткими водами, которые, вероятно, тянутся далеко за Сады Золотого Солнечного Восхода. Моми в глубине души тайно верила, что отец ее ребенка должен знать все о далеком океане, он должен знать все о горах на севере, о пустынях на юге, он должен знать все о трех морях, о Реке, как знает он все о стране Эа. Изредка на извилистых берегах Реки в излучинах появлялись города. Сверкая под наклонными лучами солнца своими башнями, шпилями, они были нанизаны на нитку Реки, как драгоценные камни. Внизу мелькнул Шагал, двойной город Пера и Персар, Галаш и Дзорзу Пак и Ниш.
— Смотри, — закричала Моми, все страхи которой исчезли, так она была восхищена красотой воздушного путешествия. — Колдун на летающем ковре!
Далеко внизу под ними летел ковер. Бахрома ковра развевалась, в центре ковра, скрестив ноги сидел колдун, положив на колени свиток. Он был одет в бело-голубую одежду, на голове его была волшебная шапка.
— О, Одан, господин! Почему же он не видит нашего сияние, подобного солнцу?
Одан Эн-Ке засмеялся глубоким звучным голосом, который так легко пленил ее той ночью, когда он явился в ее хижину, когда он говорил с ней ласково и нежно и полностью покорил ее сердце.
— Мы, боги, можем быть невидимыми для смертных, если захотим. Этот маг не более подозревает о нашем присутствие в небесах, чем те коровы, которые пасутся на орошаемых лугах.
Моми вздрогнула при мысли о том огромном могуществе, которое таится за этими словами, но эта дрожь была для нее приятным напоминанием, что она носит в себе часть могущества Одана.
Одан летел на север, следуя изгибам Реки, так что Моми могла наблюдать развертывающуюся перед ней картину мира.
Они летели, постоянно меняя курс с северо-востока на северо-запад и обратно, и под ними проходила гордая процессия городов. Моми могла теперь получить представление о величине того мира, который занимал узкую орошаемую полоску вдоль Реки, зажатую громадными пустынями.
Она уже больше не боялась. Как она наслаждалась этим головокружительным путешествием по воздуху! Одан держал ее, и она таяла в его объятиях, чувствуя его твердую силу и мягкую нежность, зная, что он настоящий бог, но обладает всем, чем должен обладать настоящий мужчина. Она улыбнулась ему, и Одан наклонился и поцеловал ее. Руки ее обвили его шею. Он притянул ее к себе совсем близко, и она таяла в сладкой истоме, испытывая чувства, которых она не могла понять и объяснить.
— Я распорядился, чтобы о тебе позаботились, Моми. О тебе и о ребенке. Помни, что я бог и не могу вести жизнь смертного человека. Но тебя будут любить, служить тебе и повиноваться в стране Эа. Я обещаю тебе это, и мальчик тоже станет могущественным, если он захочет этого и будет стремиться к этому.
— Он будет, Одан, господин мой! Он будет!
Одан поднялся. Затем показал куда-то вперед и помог встать Моми. Впереди золотым и оранжевым цветом сверкала широкая лента реки в последних обжигающих объятиях солнца.
— Видишь Моми, озера огня на горизонте? Это Эреш. Там ты будешь в безопасности.
Моми посмотрела туда, куда показывал он. Она не ощущала ни страха, ни ожидания. Внизу под ними проплывал Эндал, расположенный на многих островах реки. Все протоки между островами были забиты лодками. Это был большой торговый город.
Сказочный Эндал, самый могущественный на Реке. Эндал, жители, которого поклонялись Нигралу Эн-Теусу, богу огня. Но Моми смотрела дальше по реке, где между величественным Эндалом и отдаленным, пылающим озером Эреша, находилось что-то, что привлекло ее внимание.
— Одан, мой господин, посмотри вниз. Это город?
— Это был город.
Улицы были завалены хламом и мусором. Все башни рухнули, стены развалились, крыши домов провалились, и весь город создавал жуткое впечатление. Как будто кто-то разбил целую коллекцию глиняных коробочек. Песок проник всюду. Он выбелил кости, разбросанные в беспорядке между разрушенными стенами. В мертвом сердце города на площади высилась груда обломков — это все, что осталось от некогда величественного здания, где поклонялись богам.
— Этот город погряз в грехе и божий гнев разрушил его?
— Нет. Это был Табул. Король Эндала Свету напал на него с колесницами, солдатами и лучниками. Он захватил город и уничтожил его и всех его жителей. Эндал чувствовал, что могущество Тубала росло. Их вера в Ниграла была непоколебимой. И от Сладкого моря на востоке до Эндала на двадцать миль дальше, чем от Шанадула до Эреша по Золотой дороге.
Моми не поняла, что ее господин имеет в виду. Но ей было ясно, что, как бы то ни было, все это чрезвычайно важно. И доказательством этому служил мертвый город внизу.
Она крепче прижалась к Одану Эн-Ке.
Он погладил се светло-каштановые волосы и улыбнулся.
— Ты будешь жить в Эреше. Там родится наш сын.
Моми прижалась еще крепче к своему господину Одану Эн-Ке, и сказочная колесница, сверкая божественными огнями, летела к древнему благородному городу Эреш.
Глава 2
ДАР БОГА
В последних оранжевых лучах закатного солнца пехота, одетая в яркие доспехи, казалось, пошла вперед, подняв свои копья. Солнечные брызги наполнили жизнью этих солдат. Киду, дворцовый колдун, спускался по мраморной лестнице, шлепая сандалями. Он направлялся на вечернюю встречу с какой-то ведьмой, которая обещала привезти ему кое-какие ингредиенты, необходимые для его ремесла. Спускаясь, он инстинктивно старался держаться поближе к балюстраде. Но он не приближался к оживленным солнечными лучами солдатам, хотя они были всего лишь мозаичными картинками из блестящих плиток, украшающие стену.
Из дворца короля Неб-Айн-Ке донеслись приглушенные расстоянием звуки приготовлений к вечернему приему. Было душно, но скоро вечерний ветерок принесет избавление от дневной жары. Длинное печальное лицо Киду было покрыто потом. Бледность его кожи контрастировала с чернотой волос и длинных бакенбард.
Его тяжелая расшитая золотом мантия обвивалась вокруг стройного тела. Он был еще совсем молодой человек. Киду позаботился, чтобы его лицо было закрыто капюшоном плаща. Киду оставил свою шапочку в затянутых паутиной комнатах. Совсем необязательно было, чтобы все знали, кто он такой, когда он пойдет по полным опасности улицам Эреша.
У подножья огромной мраморной лестницы неподвижно стоял настоящий часовой. Его бронзовые доспехи и шлем были точной копией тех, что изображены на мозаичных картинах. Только его глаза двигались, — следуя за Киду, пересекавшим пространство между лестницей и колоннами, обозначавшими
