моего папочки — «акты агрессии» со стороны Тёмного царства давно уже стали обыденностью. К ним Гриц относил и постоянные стычки между патрулями, после которых ему приходилось залечивать душевные раны воинов: вампиры на бранные слова не скупились, чем выбивали утонченных светлых эльфов из равновесия. Введенные пошлины за проезд по соседней территории также относились к попытке захвата, а уж сильный ветер, который неизменно дул со стороны вампиров, и вовсе сулил с его точки зрения неприятности Светлому лесу. Но вот о «вопиющем акте» слышала впервые.
— О… слушай! — устроившись поудобнее, сын Советника набрал в грудь побольше воздуха и выдал информацию о мертвом эльфе, которого утром обнаружили в лесу. Эльф убыл с расположения поста два дня назад, но его никто не хватился, отпуск согласовали заранее и эльф должен был ехать домой. И вот сегодня утром на пост вернулась его лошадь, одна. Конечно, бросились искать седока, нашли достаточно быстро, на границе с вампирами. Но вот находка не порадовала — труп выглядел как иссушенная мумия, а на шее краснели два ярких следа.
— Ты хоть понимаешь, что это значит? — торжествующе закончил Гриц. Он выглядел как натертая до блеска парадная ваза для фруктов. Ещё бы, такая секретная новость, и я узнала о ней именно из его уст.
— Это значит, что вампиры нарушили перемирие, — произнесла я задумчиво, рассматривая рисунок на стене в рамке. Художник талантливо изобразил итоговой момент триумфальной битвы, в которой Светлому лесу удалось победить клыкастых агрессоров на их территории. И не важно, что с наступлением ночи граница вернулась на исконное место, факт же был. — А что мой отец?
— Правитель поступил как обычно, он не хочет ссориться с соседями и направил им ноту протеста с требованиями найти и покарать.
— Но это неправильно! — я начала возбужденно ходить по комнате. — Отец уже почти сто лет на престоле, а никак не может понять, что вампиры — это зло. И дипломатией тут не отделаешься, они её просто не понимают в силу тупости, действовать надо решительно.
— И что ты предлагаешь? — насторожился Гриц. Судя по кислой физиономии, он уже не рад принесённому известию.
— Так, давай подумаем, — я расположилась на кровати, поджав под себя ноги. — Провести полномасштабную карательную операцию нам никто не позволит, так? Так. А вот небольшую вылазку, припугнуть и отомстить, сделать можно. Сегодня ночью у вампиров большой праздник, под утро есть шанс встретить какого-нибудь заблудшего, захватим и притащим во дворец. Только ты и я, согласен?
Не знаю, что на меня нашло, но я верила в свои силы и кончиками ушей чувствовала ответственность за невинно пострадавшего светлого эльфа. Даже поставила себе в памяти зарубку найти его семью и помочь, может быть материально, кое-какие сбережения у меня имелись. Вот только друг не поддержал моего энтузиазма, он зашипел как масло на сковородке:
— С ума сошла? Я? С тобой? На вампирскую территорию? Нет, ты точно чокнутая. И в кого такая? Нет, чтобы как старшие сестры по балам шляться, да бантики вязать, она в бой рвется.
— Слушай, дорогой, — промурлыкала я, совершенно не обидевшись на заявление, слишком часто его слышала от близких. — А то ты не в курсе? Не ты ли со мной в казармы бегал и боевым основам учил? И ты ли не знаешь, на что я способна?
— Знаю, не хотел бы попасть тебе под горячую руку, — обреченно вздохнул друг. — Но ты пойми, это опасно! А если нас поймают?
— Не поймают, смотри, — я достала из тумбочки и развернула на столе карту, эльф вопросительно вскинул брови. — Месяц назад стащила у командующего, на всякий случай, вот и пригодилась. Значит так, вот наша территория, вот пустошь, а вот тонкая полоска леса, но уже на территории вампиров. Если мы спрячемся вот тут, — я ткнула пальцем в небольшое зеленое облачко, — есть хороший шанс быстро и незаметно уйти обратно.
— А патрули? Их в расчет принимаешь?
— Вампирские — нет, будут маяться с похмелья. А наши проходят раз в полчаса, главное переждать, и путь свободен. Охранка на меня не сработает, проверено не раз. Ну, а чтобы ты не сомневался в успехе планируемой операции, у отца в сокровищнице лежат скрывающие амулеты. Позаимствую парочку, потом верну.
— Правитель, как ты ему объяснишь свою раннюю отлучку? — схватившись за спасительную мысль, Гриц повеселел.
— Придумаю, — отмахнулась я. — Не нервничай, сделаю сама. Твоя задача только прикрыть. Ну, ты со мной?
— А куда я денусь? — проворчал приятель. — Ох, и влетит потом.
— Да всё будет хорошо! — ободряюще хлопнув его по спине, выставила за дверь. Собственная предусмотрительность и предполагаемый успех грели душу. Нет, гусеничка сомнения точила, но я поспешно загнала её внутрь. У нас получится, и отец увидит, что я никакая не маленькая и вполне уже могу постоять за себя и за Светлый лес. Может быть, перестанет сватать разным напыщенным идиотам, и уже, наконец, предоставит свободу выбора.
Теперь самое сложное — отец. Одна надежда, что как всегда, не захочет со мной связываться и просто разрешит, не вдаваясь в подробности. Моя мама ждет четвертого, и это будет братик, долгожданный наследник трона. Мысли родителей сосредоточены на предстоящем пополнении, я же чаще всего предоставлена сама себе. Придумать, зачем мне надо за ворота, проблем не составляло. Это у вампиров заканчивается праздник. А у нас начинается светлая неделя имени Лайта. Полагается встречать рассветы и наслаждаться единению с природой, пробуждаясь вместе с ней ото сна.
Вышло, как я и предполагала. Услышав мое: "Мам, пап, можно я и Гриц завтра утром встретим рассвет, воспевая дань Святому Лайту?", правящее семейство с радостью предоставило свободу, дав распоряжение страже выпустить, когда надо. Отец хотел что-то спросить, но не успел, отвлекся на очередной легкий каприз мамы. Я состроила невинную физиономию и быстро ретировалась. Завернула на обратном пути в сокровищницу и прихватила с собой парочку нужных амулетов. Вот теперь я готова!
Утро выдалось прохладным. Верный друг ждал возле конюшни, кутаясь в теплый плащ и с напряжением всматриваясь в предрассветный сумрак.
— Тира, а может, передумаешь? — поежился Гриц. — У меня предчувствие нехорошее.
— Если не хочешь, можешь оставаться, я и одна справлюсь, — фыркнула я, седлая лошадь. Ну не признаваться же, что саму терзали
